Книга Пьедестал для аутсайдера, страница 46 – Чингиз Абдуллаев

– Вы никого не найдете, – сказал полковник, – звоните в полицию, пусть они приедут. И скажите, что здесь произошло убийство. Пусть вызывают специальную бригаду из Скотленд-Ярда.

Метельский убрал телефон в карман. Оглядел присутствующих.

– Если на рукоятке ружья остались отпечатки пальцев, то убийцу легко вычислят, – предупредил он. – Я почувствовал запах пороха, как только мы вошли в кабинет, значит, стреляли совсем недавно. Странно, что находившиеся на третьем этаже не слышали выстрела.

Все посмотрели в сторону Вероники и ее брата.

– Я была в ванной, – сказала, чуть покраснев, Вероника.

– А я был сначала внизу, – сообщил Денис Андреевич. – После того как ушел из сада, я зашел на кухню что-нибудь перехватить – умирал с голоду. И только потом пошел наверх. Между прочим, тогда около лестницы я встретил вас, уважаемый господин полковник.

– Я выполнял распоряжение Ильи Даниловича – провожал Кирюхина, – вспомнил полковник. – Но проводил его только до лестницы, а на второй этаж, где находится его комната, подниматься не стал.

– А он пошел на второй этаж? – уточнил Дронго.

– Я проводил его только до лестницы, – повторил полковник.

Дронго задумчиво посмотрел на него. Затем неожиданно произнес:

– А вы уверены, что он поднялся именно к себе?

– Куда еще он мог подняться? – ответил Метельский.

Их взгляды встретились.

– Вы ничего не сказали ему? – спросил Дронго.

– Сказал, – вспомнил полковник. – Я думал о вас и поэтому не придал значения разговору с ним. Я сказал Кирюхину, что будет лучше, если он подаст заявление об уходе и больше не будет здесь появляться. Честно говоря, меня разозлило, что вы не послушались моего совета и решили переговорить с Денисом Андреевичем. Я думаю, что Смыкалов тоже разозлился и именно поэтому рассказал вам о своем завещании. Кажется, про вас говорили, что можете разговорить даже памятник. Вот вы его и разговорили. И насчет Кирюхина он тоже сказал в сердцах, не подумав. Все-таки они столько лет работали вместе, дружили еще с института.

– Идемте быстрее, – сказал Дронго.

Вдвоем они выбежали из кабинета, остальные проводили их недоумевающими взглядами.

– Они оба чокнутые, – убежденно сказала Вероника.

– Это ищейки. Они умеют только вынюхивать и находить, – пошутил Денис Андреевич.

Дронго и Метельский сбежали по лестнице и буквально ввалились в комнату Кирюхина. Дверь была открыта. Кирюхин сидел за столом и что-то писал. Услышав шум, он обернулся, увидел обоих мужчин.

– Вы уже все поняли? – криво улыбнулся он. Улыбка получилась жалкой.

– Зачем вы его застрелили? – спросил Дронго.

– Зачем? Вы еще спрашиваете зачем? Двадцать лет назад именно я вытащил его из безызвестности, из нищеты, сделал своим заместителем. Он ведь всегда был аутсайдером. И в институте, где его все обижали, и после. До тридцати восьми лет сидел в своем отделе в протертом костюме безо всяких шансов на выдвижение. А я сделал его человеком, поднял до своего уровня.

Он замолчал, опустив голову. Метельский и Дронго терпеливо ждали.

– А потом он начал меня обманывать, – горько произнес Кирюхин. – Уже много лет спустя я узнал о том, что он скрывал от меня часть полученных денег, занимался другими операциями. А в девяностом восьмом просто сумел всех нас обмануть – скупил у нас перед дефолтом валюту по непомерным высоким ценам. Сейчас я понимаю, что он знал о готовящемся дефолте. У него был свой человек в правительстве, который и сообщал ему нужную информацию. В результате я потерял все, а он заработал десятки миллионов. Я потом приехал к нему и умолял помочь, но он мне отказал. Спокойно и холодно отказал. Вместо помощи он предложил мне работать у него. Что мне оставалось делать? Я был разорен, пришлось продать свои квартиры и дачу. И я согласился. Представляете, как мне было плохо, когда я вспоминал, что именно я соорудил «пьедестал для аутсайдера». А он этого не ценил. Никогда не ценил. И сегодня решил навсегда от меня избавиться, поручив вам, полковник, сообщить мне, что я должен подать заявление об уходе. Даже сам не захотел разговаривать. Это меня окончательно добило. Я не стал заходить к себе. Поднялся к нему и спросил, как он себя чувствует. В ответ он послал меня куда подальше. Видимо, был не в духе. И тогда я схватил ружье…

Он надолго замолчал. Потом снова посмотрел на стоящих перед ним мужчин и спросил:

– Меня посадят в английскую тюрьму? Наверно, так будет лучше для всех. Ведь это я виноват, что все так получилось. Много лет назад я соорудил для Ильи пьедестал, а сегодня разбил его.

Метельский посмотрел на Дронго.

– Что мы скажем полиции? – спросил он.

– Расскажем, что Кирюхин действовал в состоянии аффекта, – вздохнул Дронго, – в конце концов, это – правда.