Книга Эшафот для топ-модели, страница 19 – Чингиз Абдуллаев

— Полагаю, что вы их уже нашли. Даже с учетом того обстоятельства, что утром в ее номере проводили уборку.

— Вы остались в номере на ночь? — прямо спросила следователь.

— Нет.

— Вы хотите, чтобы я вам поверила? — недовольным голосом уточнила Энн Дешанс, — значит, вы познакомились в баре и потом поднялись наверх. И ничего между вами не было? Она была одной из самых красивых женщин среди всех топ-моделей, которые работают во Франции. И вы не захотели у нее остаться? Только не лгите, господин эксперт, это глупо.

— Я не лгу. Вы правы. Я хотел там остаться. Очень хотел. Но в тот момент, когда мое желание начало реализовываться, позвонил ее продюсер, который сообщил, что появился ее муж. И она решила пройти к продюсеру, чтобы переговорить со своим объявившимся супругом.

— И я должна вам верить?

— Вы можете проверить по минутам, — предложил Дронго, — вчера вечером здесь была журналистка, с которой я беседовал. Она подтвердит время, когда отсюда ушла. Бармен, который работал в баре, вспомнит, когда именно мы с Ириной Малаевой наслаждались коктейлем «Оскар». Потом мы поднялись наверх, и наверняка камеры зафиксировали этот момент с точностью до минуты. Можно также проверить звонки на мобильный и на городской телефоны, которые сделал продюсер примерно через несколько минут после нашего появления в ее номере. И свидетельские показания мужа и продюсера.

Он замолчал. Пуллен изумленно смотрел на него. Энн покачала головой.

— Вы всегда так обстоятельно готовитесь к разговору и можете предложить столько свидетелей? — спросила она.

— Когда речь идет о таких преступлениях — всегда, — ответил Дронго.

— Что между вами было? — снова упрямо спросила она. — Вы просто поднялись наверх и сразу ушли?

— Практически да. Я не люблю рассказывать подробности.

— Это как раз тот случай, когда вам нужно вспомнить все подробности, — сказала Энн, глядя ему в глаза, — и желательно по минутам.

— Ничего не было, — также упрямо ответил Дронго, не отводя глаз, — мы успели только поцеловаться, когда начались телефонные звонки.

— Значит, поцелуи были. — Энн подняла трубку и что-то спросила по-французски, явно уточняя время. Затем переспросила. Потом задала еще один вопрос. И положила трубку.

— Все правильно. На камерах зафиксировано время, когда вы вдвоем поднялись в ее номер. Мы взяли распечатки с телефонов. Мсье Аракелян позвонил ей из своего номера через семнадцать минут после того, как вы вошли в ее номер. Через семнадцать минут, господин эксперт.

— Это только подтверждает мои слова, — напомнил Дронго.

— Семнадцать минут, господин эксперт, — повторила Энн, — и все семнадцать минут вы беседовали и целовались. Не слишком ли долго?

Дронго пожал плечами.

— Простите, мадам Дешанс, но я не знал, что семнадцать минут — такой большой срок, что его может хватить на что-то еще, — сказал он не без иронии.

Пуллен, понимающий по-английски, снова усмехнулся. Энн смерила его ледяным взглядом и, взглянув на Дронго, процедила сквозь зубы:

— Оставьте ваши неуместные шутки, господин эксперт. За семнадцать минут можно многое успеть. Я еще раз спрашиваю: у вас была интимная связь с погибшей?

— Может, кто-то и успевает раздеться и сделать все за семнадцать минут, но для меня это слишком короткий срок, — разозлился Дронго, — возможно, во Франции привыкли все делать и в более короткие сроки, но я не француз. И графиня тоже не была француженкой, хотя и была замужем за бельгийским графом.

Пуллен, уже не сдерживаясь, расхохотался. Энн взглянула на него и неожиданно улыбнулась.

— Похоже, у вас своеобразное чувство юмора, господин Дронго, — сказала она более примирительным голосом.

— Мы теряем время, госпожа следователь, — напомнил Дронго, — нужно срочно выяснить, где был каждый из тех, кто сопровождал графиню в этой поездке. И начать нужно с человека, который живет в соседнем отеле и уже сейчас находится под плотным контролем сотрудников Интерпола.

— Откуда вы знаете? — встрепенулся Пуллен.

— Знаю. Я видел, как они за ним следят. Его нужно срочно сюда вызвать и допросить. Он может в любую минуту покинуть отель. Хотя я почти уверен, что он этого не сделает. Постарается понять, кому нужно было убивать его знакомую. Если это сделал не он сам.

— Тогда объясните, — потребовала следователь.

— У нас мало времени, — возразил Дронго, — срочно пошлите своих людей в соседний отель — «Мерис». А я поясню вам, почему считаю его одним из главных подозреваемых.

Энн вышла из комнаты. Через минуту она вернулась.

— Надеюсь, у вас есть более чем веские основания считать господина Тугутова одним из главных подозреваемых, — сказала она, усаживаясь на стул.

— Он находится под плотным контролем Интерпола, — повторил Дронго, — его телефоны прослушиваются. За ним ведут визуальное наблюдение. Он известный криминальный авторитет из России, который был в какой-то момент другом и покровителем Ирины Малаевой. И считал, что она должна ему пять миллионов долларов.

— Сколько? — переспросил Пуллен.

— Пять миллионов долларов. Насчет долларов могу ошибаться. Может, даже пять миллионов евро. Но сумма достаточно большая.

— Откуда вы знаете? — уточнила мадам Дешанс.

Дронго рассказал о разговоре в ресторане, который он услышал. Когда он закончил рассказывать, раздался телефонный звонок. Энн сняла трубку.

— Он сейчас придет сюда вместе со своим адвокатом, — пояснила она, — и учтите, господин эксперт, что мы не сможем ничего предъявить господину Тугутову. Подслушанный вами разговор в ресторане не может являться свидетельством его вины.

— Понимаю. Но мы обязаны переговорить с ним в первую очередь. В этом отеле у него тоже есть номер, в котором живет один из его подручных. Можете проверить. Он в четыреста шестом номере, — вспомнил Дронго.

Энн снова сняла трубку.

— Почему у всех этих моделей обязательно такое прошлое? — с отвращением спросила она. — Неужели невозможно сделать карьеру без этих криминальных связей?

— Невозможно, — убежденно ответил Дронго, — мне даже страшно подумать, через какие тернии проходят эти девочки, чтобы оказаться в вашем городе и стать известной топ-моделью. Через сколько страданий и унижений им приходится пройти. Особенно тем, кому сейчас по тридцать лет. Это поколение прошло через такие испытания. В Европе до сих пор не совсем понимают, через какие потрясения прошли бывшие республики Советского Союза. Если самые престижные профессии у юношей — киллер, а у девушек — валютная проститутка, то о какой нравственности может идти речь?.. Хотя и в вашей стране провинциалке выбиться в топ-модели очень сложно. Что же тогда говорить о девочках, которые попадали к вам из Восточной Европы? На тысячу этих дурочек выживала только одна. Или вы действительно об этом никогда не слышали, мадам Дешанс?