Книга Я вещаю из гробницы, страница 16 – Алан Брэдли

— Он не будет возражать, раз вы друг викария, — сказала я. — Я могу положить «Глэдис» сзади, мистер Сауэрби?

— Адам, — поправил он. — Поскольку мы оба под чарами викария, я полагаю, совершенно нормально называть меня по имени.

Я забралась на пассажирское сиденье. Машина заскрежетала и завибрировала, когда Адам выжал сцепление и включил первую передачу, и мы тронулись.

— Ее зовут Нэнси, — сказал он, показывая на приборную панель, затем глянул на меня и добавил: — в честь поэмы Бернса.

— Боюсь, я не в курсе, — отозвалась я. — Это моя сестра Дафна — книжный червь.

— «Пускай с тобою мы бедны, но ты — мой клад бесценный!» [18] — процитировал он. — Это из «Возвращения солдата».

— А! — сказала я.

Церковный двор, если на то пошло, зеленел более жизнерадостно, чем ранним утром. Синий «воксхолл» инспектора стоял на прежнем месте, как и фургон мистера Гаскинса.

— Я высажу тебя тут, — сказал Адам у покойницкой. — Мне надо кое-что обсудить с викарием.

Иносказательно это значило: «Я хочу поговорить с ним наедине», но он преподнес это так вежливо, что я вряд ли могла возразить.

Хотя я видела, что «Глэдис» понравилась ее первая поездка на «роллс-ройсе», я почувствовала, что она рада снова оказаться на твердой земле; уезжая, я помахала рукой.

Не успела я поставить ногу на порог церкви, как мне дорогу преградила огромная темная фигура.

— Постой-ка, — прорычал голос.

— О, доброе утро, сержант Вулмер, — сказала я. — Прекрасный день, не так ли? Хотя рано был дождь, сейчас распогодилось.

— Нет, мисс, — сказал он. — Вы не войдете. Здесь закрыто. Нельзя. Это место преступления.

— Я просто хотела помолиться, — сказала я, ссутулив плечи и приняв робкий вид в стиле Синтии Ричардсон, жены викария, а также добавив нотку плаксивости в голос. — Я ненадолго.

— Можете помолиться на церковном дворе, — ответил сержант. — У бога большие уши.

Я втянула воздух, как будто шокированная его богохульством.

На самом деле он подкинул мне идею.

— Ладно, сержант Вулмер, — сказала я. — Я помяну вас в своих молитвах.

Пусть призадумается, скотина! Пусть этот олух на досуге пораскинет мозгами, если они у него, конечно, есть!

Склеп Кассандры Коттлстоун напоминал массивный елизаветинский комод и выглядел так, будто его пытались утащить преступники, пойманные на месте преступления и бросившие добычу посреди церковного двора, где в течение столетий он превратился в камень.

Вокруг известняковой основы трава пустила длинные ростки — явный знак того, что эту часть церковного кладбища посещали редко.

Солнце скрылось за облаком, и я с дрожью подумала, что прямо под моими ногами проходит тайный туннель, по которому, как говорили, блуждает призрак Кассандры.

Pray for mye bodie to sleepe

And my soule to wake.

Когда я обошла склеп и приблизилась к его северной стороне, мое сердце подпрыгнуло.

Прилегающая могила просела, и земля теперь не полностью покрывала основание склепа Коттлстоун.

В точности как сказала Даффи!

В северо-западном углу к склепу прислонилась большая каменная плита, частично прикрытая обветшавшим брезентом, в котором образовались лужицы дождевой воды. Ткань удерживалась на своем месте обломками камня, и судя по наростам на ней, она здесь лежит уже какое-то время.

Либо мистер Гаскинс отвлекся от ремонта, либо он попросту ленив.

С того места, где я теперь стояла, на северном конце, громоздкий склеп блокировал вид на церковь, и наоборот. Как я уже сказала, никто никогда не приходит в эту часть церковного двора. С тем же успехом это могла быть другая планета.

Я опустилась на четвереньки и заглянула под брезент. Под ним зияла дыра. Вокруг нее на потревоженной земле в большом количестве виднелись отпечатки ног, часть из них размыл недавний дождь, некоторые оказались под защитой брезента и остались удивительно четкими. Их оставил не один человек.

Я убрала обломки камней и аккуратно оттащила брезент, стараясь, чтобы скопившаяся вода стекла с одного края на траву.

Теперь дыра полностью открылась передо мной. Снова встав на четвереньки, я всмотрелась внутрь. Ожидала ли я увидеть кости? Я не вполне уверена в этом, но под гробницей оказалось каменное помещение, большей частью скрытое темнотой.

О, мне бы фонарь! — подумала я.

Почему природа не снабдила нас фонарями во лбу, на манер светлячков, только с другой стороны туловища? И более мощными, разумеется: это был бы вопрос простой фосфоресцирующей химии.

Я выгнула шею, чтобы рассмотреть все получше, когда почва под моими руками подалась.

Я отчаянно пыталась удержаться за длинную траву, но стебли либо ломались, либо скользили между пальцами.

Какое-то время я пошатывалась на краю, размахивая руками и изо всех сил стараясь сохранить равновесие. Но бесполезно. Мои туфли скользнули по влажной земле, и я грохнулась в могилу.

Должно быть, на какое-то время я лишилась сознания. Мне показалось, на века, но на самом деле, вероятно, прошло всего несколько секунд, пока я лежала оглушенная.

А потом запах. О, запах!

Такое ощущение, будто меня в нос ударили кирпичом.

Внезапно в мои ноздри будто ввинтили коловорот.

Я прижала ладонь к носу и с трудом встала на колени, но стало только хуже. Я тут же поняла, что густая вонючая слизь, испачкавшая мое лицо, — это все, что осталось от Кассандры Коттлстоун и ее соседей.

Я знаю, что в тот миг, когда жизнь заканчивается, человеческое тело начинает весьма эффективно пожирать само себя. Наши собственные бактерии с удивительной легкостью превращают нас в газовые мешки, содержащие метан, углекислый газ, сероводород и меркаптан для начала. Хотя я уже некоторое время делала наброски к будущему труду под названием «Де Люс о разложении», до этого момента я не имела, так сказать, «опыта из первых рук».

Теперь я быстро поняла, что эта смесь действует как нюхательные соли.

Я вскочила на ноги с ощущением тошноты и ударилась о твердую каменную стену.

Когда мои глаза привыкли к темноте, я обнаружила, что отверстие, через которое я провалилась, на самом деле не больше входа в лисью нору. В слабом свете мне удалось разглядеть, что стены гробницы сделаны из крошащегося камня.

Если не считать нескольких булыжников на полу, прямоугольный склеп был пуст.

В противоположной от дыры стене располагалась маленькая, совершенно обычная на вид деревянная дверь.