Книга Любовь.ru. Любовь и смерть всегда вдвоем, страница 8 – Наталья Андреева

Она понимала, что боится того человека, который влез в ее жизнь, словно слон в посудную лавку, передавил и переломал все, что мог, и замер в ожидании самого лакомого блюда. Зачем он это сделал? Непонятно. Но из-за него Люба боялась теперь даже выйти в магазин. Что ему мешает снова угнать машину и завершить начатое? Ведь не только Олега он хотел убить, но и ее тоже. Видел, что она сидит в машине, и не остановился. Значит, хотел. Смерти она боялась инстинктивно. Ей казалось, что это болезнь, самая тяжелая из всех, и страдания, которые она приносит, невыносимы.

— Хочу жить, — твердила она. Но это давалось с таким трудом!

Продукты приносили из магазина, по заказу, сделанному через Интернет, но все время что-то путали, портили или просто опаздывали. Она не спорила, платила деньги, потом на кухне вынимала из пакета яйца, два неизменно оказывались треснутыми, растаявшее мороженое и недозрелые помидоры.

В конце второго месяца добровольного затворничества в квартиру влетела Люська, чьи волосы теперь были выкрашены в оранжевый цвет, и плюхнула на кухонный стол огромную хозяйственную сумку, в которой что-то звякнуло:

— Еле донесла…

— Что это?

— Еда!

Люська по-хозяйски распахнула дверцу холодильника.

— Фу-у! Чем это так отвратительно пахнет? Плесенью, что ли? Нет, это уж точно не еда! Где взяла? Неужели в магазине? И сама выбирала?

— Заказала. Я не могу из дома выйти. Боюсь.

— Дура! — тряхнула оранжевыми кудрями подруга. — А деньги кончатся?

— Пойду и сниму со счета. Вместе с тобой. Не откажешься?

— И кого ты боишься, если тебе охрана нужна?

— Вы мне все равно не верите.

— Кто это мы? — прищурилась Люська. -Лично я, верно, всерьез твои бредни не воспринимаю. Мужика твоего за деньги укокошили. Он мне с самого начала…

— Замолчи! Ну, что у тебя за привычка: лезть, куда не просят?

— Подумаешь! — Люська фыркнула, но долго дуться она не умела. Спросила сочувственно: — Не надоело тебе?

— Что?

— Такая жизнь, вот что. Ты на поганку бледную уже похожа. Как ни позвоню — все время занято. Телефон, что ли, отключаешь?

— В Интернете сижу.

— Где?

— Ты что, телевизор не смотришь?

— Смотрю. В свободное от работы и от Петьки время.

— А спрашиваешь, что такое Интернет! Да каждая собака знает.

— И я знаю. Что я, тупая? Ты мне скажи, почему я до тебя дозвониться не могу? Ты хоть мобильник включи!

— Зачем он мне? — равнодушно спросила Люба.

— Уж мобильник-то поважнее, чем Интернет!

Люба вздохнула. Это кому как. Конечно, можно выделить линию и не занимать телефон. Сейчас это не проблема: локальная сеть. Но Олег не успел, а ей уже ничего не нужно. Тем более, телефон. Люська вынула из сумки красную эмалированную кастрюлю в белый горошек, с грохотом поставила ее на плиту, подняла крышку:

— Мясо тушеное. С овощами. Морковка обжаренная, лучок, картошечка. На чистом сливочном масле.

— Спасибо. Я не хочу есть.

— А пить?

Подруга выставила на стол бутылку «мартини». Подмигнула заговорщицки лихим голубым глазом:

— Презент.

— У тебя новый мужчина, Апельсинчик?

— Новый. Из старых. Так, перекантоваться какое-то время. Ни рыба, ни мясо, просто фрукт недозрелый. Все цветет и пахнет, а с ветки не падает. В загс, говорю, не идет, сволочь.

— Тебе что, муж нужен?

— Мне нужна его зарплата. Петька без зимних ботинок, папаше зубы надо вставлять. Вставишь ему зубы — продукты с рынка таскать замучаешься. Пока кашку манную успешно кушает, а там, глядишь, колбаски захочет копченой. Короче, куда ни кинь, везде клин. А как там наш капитан?

— Не знаю.

— Неужели не "заходил?

— Я адреса своего не оставляла.

— Эх ты! Голова! Он же из милиции! Думаешь, адреса твоего не найдет? Сама бы позвонила. Как там дело об убийстве моего супруга, ах, ах, ах? Сижу, несчастная вдова, скучаю. Учить тебя надо!

— Не надо. Я не скучаю. И потом: ты же сказала, что имеешь на него виды.

— Передумала, — быстро ответила Люська. -Тебе оставлю. У меня такого добра! А ты из дома выйти боишься. Пусть уж тот, который на дом приходит, будет твой.

— Да никого мне не надо! — возмутилась Люба.

— Опять будешь принца полжизни ждать! Только еще через тридцать лет все твои женихи вымрут!

— Люся, ты можешь думать о чем-нибудь кроме мужчин?

— А зачем?

— Затем, что не в этом смысл жизни.

— Вот как? — Люська выкатила голубые глаза, потом похлопала густо накрашенными ресницами. — А зачем ты тогда замуж вышла?

— Не хочу я говорить про Олега!

— Я хочу! За что-то же его укокошили? В твоего придуманного Ромео я не верю, хочешь обижайся, подруга, хочешь, нет. Нету такой любви. Большой и чистой. Понимаешь? Нету. Кому как не мне это знать! А в то, что муженек твой кому-нибудь насолил, верю. Сволочь он был. И жадный.

— Он умер, Люся, — беспомощно прошептала она.

— Его убили. А это вещи разные. Ты вспомни, вспомни. Что он тебе купил? Ну, что? Кроме обручального кольца?

— Я и не просила.

— Настоящий мужик этого и не будет дожидаться. Чтобы просили. Когда женщина просит, она унижается. Я думаю, что твой Олег драгоценный и кредитору денежки зажал.

— Неправда. Он отдал долги.

— Ха! С каких барышей?

— Не знаю.

— Ничего ты про него не знаешь. А он молодец. Нашел себе дуреху. Он даже тебя заставил деньги зарабатывать.

— Ты тоже своих кавалеров кормишь и поишь, — огрызнулась наконец Люба.

— До поры до времени. И не стесняюсь поинтересоваться их биографией. А ты даже не знаешь, сколько у твоего мужа было детей!

— Знаю. Один. Один ребенок.

— Я бы на твоем месте встретилась с его бывшей женой.

— Никогда!

— Правильно, дело прошлое. Вот и забудь. Позвони капитану. Телефончик дать?

— Откуда у тебя?

— Записала.

— Нет. Не надо.

— Значит, сам придет. Убийцу-то ему искать надо. Выпьем? — Люська начала энергично открывать бутылку «мартини».

— Не хочу.

— Не хочешь за дружбу, давай за помин души. Сволочь он был, или не сволочь, это пусть теперь Господь разбирает. Что присудит, тому и быть.

— Наливай.

Люба всхлипнула. Как несправедливо! Мужа убили, теперь лучшая подруга пытается отнять и хорошие воспоминания о нем. Олега убили не из-за денег, а из-за нее, Любы. И какая разница, сколько у него было детей?