Онлайн книга «Любовь и смерть в социальных сетях»
|
«А если террорист? Охранник обязан был спросить мой паспорт. Но не спросил». Непрофессионалом здесь является не только психолог, но и охранник – такой вывод сделала Люба. Обычная школа, не лицей, поэтому народ не пишется в первый класс, занимая очередь с ночи, – непрестижное заведение. Люба на всякий случай навела справки, прочитала и школьный сайт, и блоги, пройдя по всем ссылкам. Отзывы родителей, чьи дети здесь учились, были критические. Они привели сюда отпрысков от безысходности. Лицеи не резиновые, да и не всем по карману. Расслоение общества четко прослеживалось уже со школы. Учебные заведения, где можно получить обязательное среднее образование, теперь делятся на две категории: для богатых и для бедных. Это была школа для бедных. Но ведь здесь учится столько детей! Им что, охрана не нужна? Психологическая помощь не положена? Знания дают второго сорта? Люба с любопытством разглядывала проходящих мимо учителей. – Извините, где я могу найти школьного психолога? – спросила она одну даму маленького роста, с пучком седых волос на макушке, из которого торчал огромный, украшенный стразами гребень. «Кармен», – мысленно дала ей прозвище Люба. – В десятом кабинете, – качнулся гребень. – Первый этаж. А вы чья мамочка будете? – Я из детской комнаты ми… полиции, – ляпнула Люба. – По поводу суицида подростков, учившихся в вашей школе. Учителям она врать не могла, сработал стереотип. В школе Люба была отличницей, послушной девочкой, всегда выполнявшей домашние задания. Классная руководительница всегда ставила ее в пример. Есть такая категория учеников – палочки-выручалочки. Они тянут вверх руку на открытых уроках, послушно едут в свой единственный выходной день на очередную олимпиаду, даже если не очень сильны в предмете, читают стихи со сцены первого сентября и двадцать пятого мая, остаются дежурить за двоечников и злостных нарушителей школьной дисциплины. «Кармен» ничуть не удивилась, что такая вот бывшая школьная палочка-выручалочка теперь работает в детской комнате полиции. – Вы бы знали, как мы все переживаем! – энергично качнулся гребень. – Тем более что ни Слава Власов, ни Света Караваева не были проблемными детьми. – А что вы под этим понимаете? – Ну, как же! Они ведь хорошо учились! «Плохой – хороший ребенок для учителей определяется оценками», – грустно подумала прилежная девочка Люба. Проблемная Люська, за которую она все десять лет решала контрольные и давала ей скатывать диктанты, как ни крути, ее обскакала. Ведь это Апельсинчик теперь приглашает Любу на свое телешоу, имеет шикарные апартаменты и красавца-мужа. – Так где я все-таки могу найти психолога? – еле слышно вздохнула Люба. – Прямо по коридору и направо. Пока они беседовали, прозвенел звонок. «Кармен» заторопилась на урок, а Люба – прямо по коридору и направо. В дверях десятого кабинета она столкнулась с молодой женщиной баскетбольного роста, которая уже достала из кармана ключ. «Мне везет, – подумала Люба. – Еще бы минута, и она ушла». И тут случилось то, чего Люба так боялась. Ее узнали. – Господи! Ведь вы же Любовь Петрова! – ахнула «баскетболистка» и от избытка чувств прижала к груди объемную сумку «под крокодила». – И вы – здесь! Господи! – повторила она. – Вы мой кумир! – Э-э-э… Мы могли бы поговорить? – Господи! Конечно! Женщина распахнула дверь кабинета. Оттуда пахнуло пылью и пластиковой духотой, рожденной закупоренными окнами и нагретыми мониторами компьютеров. Весьма специфический запах. Раньше так пахло в офисах, а теперь пластик добрался и до детей. – Проходите! – Марина Владиславовна… – Вы знаете, как меня зовут?! – Да, я посмотрела на школьном сайте. У меня к вам дело. – Ах да! Я так растерялась, что забыла спросить, зачем вы пришли. Неужели ваш ребенок учится у нас? – А если так? – Не смешите меня, – с досадой махнула рукой Марина Владиславовна. – Богатые люди учат своих детей не здесь. – С чего вы взяли, что я богата? – Вы же звезда! – Меня приглашают на эфиры, но лишь потому, что ток-шоу «Все всерьез» ведет моя школьная подруга. Кстати, мы с Людмилой учились в самой обычной школе. – Ах, да что вы сравниваете! – всплеснула руками Марина Владиславовна. – Что было тогда и что сейчас! Значит, вам нужен материал для новой программы? – Не совсем так. – А что тогда? – слегка насторожилась психолог. Ее руки замерли, вцепившись в сумку. – Закройте, пожалуйста, дверь, – попросила Люба. Дама послушалась. Плотно прикрыв дверь в кабинет, она села за первую парту и, сложив руки, как примерная ученица, уставилась на Любу не моргая: – Я вас слушаю. Люба уже обратила внимание на эти руки, холеные, в бесчисленных серебряных кольцах, с ярким рисунком на наращённых ногтях, они были чрезвычайно выразительны, в то время как лицо Марины Владиславовны оказалось откровенно скучным. Школьный психолог компенсировала это, помогая себе руками. Ее богатые эмоциями пальцы передавали всю гамму чувств, и Люба решила все время держать их в поле зрения. Она не села за великодушно предоставленный ей учительский стул. Устроилась рядом, словно уравнивая себя, «звезду» популярного ток-шоу, со школьным психологом. Та это оценила и слегка порозовела от удовольствия. – Марина Владиславовна, на днях в вашей школе случилось ЧП: покончила с собой одна из учениц. Света Караваева. – Ах, во-от оно что… – протянула психолог. – Я должна была сразу догадаться. Прессу интересует исключительно чернуха. Я не пойду на передачу. И не уговаривайте. Я буду выглядеть не в лучшем свете, поскольку допустила промашку, а мне это не нужно. Никаких съемок! Вас ведь за этим прислали? – Я по своей инициативе. Это уже третий случай суицида среди подростков. – И что? – Преступник использует Интернет, чтобы довести несчастных детей до самоубийства. Ведь они еще дети, которые играют в любовь. И в смерть. – Допустим. – Надо положить этому конец, – слегка пафосно сказала Люба. – Вам-то что? – непонимающе уставилась на нее Марина Владиславовна. Холеные пальцы забарабанили по столу. Она напряженно о чем-то раздумывала. – Но это же дети! – А вам-то зачем это нужно? – Видите ли… мой друг… – Люба замялась. Ну, как ей объяснить? – Это связано с другим уголовным делом – о воровстве. Возможно, отец одной из девочек, покончивших с собой, в нем замешан. – Понятно. Вам заплатили. – Нет, мне никто не платил. – Тогда пиар. Вы сделаете из этой истории передачу? |