Онлайн книга «Любовь и смерть в социальных сетях»
|
– И что за фильм? – ехидно спросил он. – Триллер из жизни лифтеров? Люба, я все-таки опер! Знаешь, сколько я в своей жизни пленок прослушал? Я по струе воды могу определить, где она льется, дома в туалете или в сортире дорогого кабака. – «Самовлюбленный хвастун!» – Ты где? – Я в… в общем, по делу. – Куда тебя черти понесли?! – заорал он. – Что за бабье! Сказано тебе: сиди дома! – Я на работе! Мне же надо отвезти заявление об уходе! – Сиди там. Я за тобой приеду. – Сама доберусь. – Ты не хочешь заехать к Парамонову? Он взял больничный. Хочу его навестить. – К Парамонову? – Она прикинула: успеет? Или сказать Стасу правду? – Люба, ты где? – в третий раз спросил Самохвалов. – Подними над головой телефон. – Еще чего! – Что-то у вас там подозрительно тихо. Я не слышу радостного голоса мордастой мормышки. – Какой мормышки? – Которая сидит у вас на рецепции. – Ты ей понравился. Она сказала, что ты красивый. А ты: мормышка! – Люба, не темни. Не уводи разговор в сторону. – Просто я у себя в кабинете. Здесь никого нет. Кроме меня. – И лифта, – ехидно сказал Стас. Как назло, двери закрылись, и лифт поехал вверх. – Ну и сервис! К тебе в кабинет за сутки провели лифт! Чтобы транспортировать избитых тобой клиентов прямиком в реанимацию! Новый метод в психотерапии! Ты его запатентовала? – Ладно, я была у Караваевой, – призналась Люба. Ведь он так и будет издеваться. – А кто это? – Это… это девочка из «Анgелов смеrти», как и Юля Парамонова. Помнишь, я тебе рассказывала? Она тоже покончила с собой. Вот я и хочу узнать: почему? – Странная ты женщина. Людей за деньги из дома не выгонишь, а ты по своей инициативе несешься на другой конец Москвы – спасать человечество. А человечество это оценит? – Мне еще деньги надо отвезти, – напомнила Люба. – Василию Федоровичу. – Хоть в это не лезь, – разозлился Стас. – Ты что, думаешь, мы посидели, потрепались, нажрались и разошлись? Вчера, по-твоему, было бла-бла-бла? Люся ему уже звонила. – Откуда ты знаешь? – Потому что потом она звонила мне! – Почему тебе? – Спроси у нее. Тебе она тоже позвонит, не переживай. Короче, встретимся у тебя на работе. На бывшей работе. Через час. – Стас, я могу не успеть! – А ты постарайся. Он дал отбой. Люба чуть не заплакала. Сначала переживает, что она без разрешения ушла из дома, подвергла свою жизнь опасности, а потом заставляет мчаться по пробкам! Переменчив, как ветер. Да еще и хвастун! «Я по струе воды могу опреде-лить…» Тьфу! «Почему я его слушаюсь? – думала она, несясь в машине. – И Люська хороша. Сколько раз говорила, что готова ему физиономию расцарапать! За меня и все его хамские выходки. А теперь звонит, планы строит. Эфиры с ним обсуждает. Интересно, был бы он толстый и лысый, помнила бы она номер его телефона?» Как Люба ни старалась, Стас все равно приехал первым. Ведь в отличие от нее Самохвалов добрался на метро и не преодолевал пресловутые московские пробки. Когда Люба влетела в холл, растрепанная, запыхавшаяся, в расстегнутой шубе, он стоял у рецепции и раскидывал свои сети перед той самой «мордастой мормышкой». Девчонка заливисто смеялась и строила красавцу глазки, а он цвел, как мак, и, кажется, уже забил в мобильник номер ее телефона. Люба перевела дух. Увидев ее, Стас недовольно сказал: – Где ты шатаешься? Полчаса уже жду! – Стас, пробки… – развела она руками. – И потом: я вижу, тебе не скучно. – Любовь Александровна, вас давно ждут, – официально сказала секретарша. И, интимно понизив голос, добавила: – Главный. – Я уже иду. Позвони ему. – Конечно, конечно. – Девчонка улыбнулась Стасу и потянулась к телефону. – Кофейку вам сделать? – Не откажусь, – просиял Самохвалов. Люба поняла, что кофеек не ей предложили. Ей – аудиенция у главного, вынос мозга. А Стасу сахарок, улыбка и чашечка кофе. – Катя, тут Петрова пришла. Пригласить? «Мордастая мормышка, – зло подумала Люба. – Самохвалов, я тебя сдам. Скажу, как ты ее за глаза называешь. Пусть она тебе тоже нахамит! Должна же быть на свете справедливость!» – Любовь Александровна, пройдите. Вас разрешили впустить. – Ледяной взгляд, как ушат холодной воды: иди, не мешай нам. У нас все уже на мази. Мне девятнадцать, тебе сорок! Я знаю, как падать на рельсы и что делать с маньяком в лифте! Я победила! Люба беспомощно оглянулась: – Стас… – Я у тебя в кабинете подожду. Кофейку попью. – Он заперт. – У меня есть ключи, – тут же вызвалась несносная девчонка. Любе захотелось ее убить. «Я открою любые двери, – насмешливо посмотрел на нее Стас. – И по струе льющейся воды определю, где стоит унитаз». – Я приготовила ужин, дорогой, но не успела купить хлеба. Не забудь мне напомнить. Или купи сам, пока я занята. И еще: у нас в прихожей вешалка висит на одном гвозде. «Сама ты вешалка!» – красноречиво сказала ей взглядом девчонка. «Это моя собственность! – молчаливо ответила ей Люба. – Не лезь!» – Где у вас тут булочная? – поинтересовался Стас. – У нас только аптека! – сказали они хором. – Ага! Значит, лейкопластырь есть! Пойду куплю пару рулончиков! «Зачем я сказала про вешалку?» – в отчаянии думала Люба, входя в лифт. Лучше уж вызвать «мужа на час». Или самой взяться за молоток. Она представила облепленную лейкопластырем вешалку и ужаснулась. – А что? Держится и ладно! Шмотками завесится, и будет классно! Нам что важно? Чтобы одежда не валялась на полу! Главное – результат. А уж каким путем… – Если бы я знал, Любовь Александровна, что вы так переживаете… Это уже шеф. Смотрит на нее сочувственно. А она плачет из-за пластыря, вовсе не из-за увольнения. И из-за того, что мужчина, с которым она давно рассталась, у дам нарасхват. Это из области психологии, и она должна это понимать. Но все равно… Сорок лет, и все меньше маленьких женских радостей. А ему предложила кофе… в ее кабинете… девятнадцатилетняя девчонка… – О господи! Катя! Принеси воды! Та самая Катя. Дубль два. Это с ней «мордастая мормышка» сплетничает по телефону в свободное от работы время. Да и в рабочее тоже. Катя – «верхняя» секретарша. Она постарше «нижней» и посимпатичнее. Интересно, у них с шефом чисто деловые отношения или как? «Почему меня это волнует? Все мысли об отношении полов. О сексе…» |