Онлайн книга «Любовь и смерть в социальных сетях»
|
– Ой ли? Где вы были в то утро, когда здесь нашли труп кладовщицы? Когда на складе работала опергруппа? – В командировке. – Ага! Сбежали, значит! – Об этой командировке было известно за неделю. – И далеко вы ездили? – В Рязань. Налаживал конвейер. Мы там собираем часть заказов. Опт, – пояснил Пендраков. Люба внимательно наблюдала за ним и видела, что он спокоен. Или почти спокоен. Очков Пендраков и в самом деле не носил, но насчет контактных линз Люба была с Парамоновым согласна. Линзы были обычные, не цветные, они делали и без того невыразительный взгляд Олега Ивановича безжизненным, тусклым. Средний рост, худощавое телосложение, темно-русые волосы, не густые, но и не жидкие, залысин нет. Лицо чистое, ни родинок, ни шрамов. Руки тоже невыразительные. Ногти аккуратно подстрижены. – Значит, у вас был повод задержаться на складе допоздна, ведь вы ехали в командировку? – спросила она у Пендракова. – Или забыли что-нибудь и вернулись? – Любовь Александровна, – бешено посмотрел на нее Стас. – Вас позовут, когда понадобится консультация психолога! А пока отдыхайте. Вам сегодня и так досталось. – А что случилось? – Пендраков кивнул на Любину испачканную мазутом шубку. На складе было прохладно, и она ее так и не сняла. – Хотите найду ацетон. Жалко вещь, хорошая. Тон, каким он это сказал, Любу насторожил. «Жалко вещь…» Не на синяк на лбу обратил внимание. На испачканную шубку. – А вы разве не в курсе? – театрально развел руками Стас. – Любовь Александровна на рельсы упала. – На рельсы? – искренне удивился Пендраков. – Где? – В метро. – Бывает. – Ах, бывает! А вы где были в девять утра? – Здесь. На складе. – Сколько человек это могут подтвердить? – Да человек десять. «Неужели опять пустышка? – подумала Люба. – Это был не он. Не Пендраков на меня сегодня покушался». Она вдруг почувствовала дикую головную боль и вышла подышать свежим воздухом. Следом за ней вышел один из оперов. – Курите? – Он достал из кармана пачку сигарет. – Нет. – Дым не помешает, если я закурю? – Нет. А почему вы позволяете Самохвалову здесь распоряжаться? Насколько я знаю, он не прошел переаттестацию и в полиции больше не работает. – Вот у вас, к примеру, есть коллега. – Опер глубоко затянулся. – Врач, которого вы дюже уважаете. Есть такие? – Есть, конечно. – И допустим, у него отбирают лицензию. Из-за ерунды. С новым начальником не сработался. Или подставили его по-глупому. А вы знаете, что он мужик честный, взяток не берет, работу свою знает, ну, характер несговорчивый. Бывает. Особенно с честными. – Он сделал глубокую затяжку, почти до фильтра. – Какие чувства этот человек вызывает? – Во-первых, уважение. Раз взяток не берет и работу знает. Жалость еще. Надо быть посговорчивей. – Есть шанс, что ему вернут лицензию? Раз он грамотный специалист? – Конечно, есть! – А есть шанс, что у вас ее отберут? – Шанс всегда есть, – осторожно сказала Люба. – Как говорится, от тюрьмы и от сумы… – Я понятно объяснил? – Ах, это вы о Стасе… – Самохвалов грамотный мужик. – Опер тычком отправил в уродливую железную урну окурок. И промазал. Сказал: – Бывает. – И смачно сплю-нул. – Закрепится он тут – своих потянет. В моих интересах помочь ему закрепиться. Потому что на его месте завтра могу оказаться я. В смысле меня тоже попрут. Потому что по закону нельзя, когда его пишут люди, которым этот закон не указ. Вот он и стоит себе вроде как памятник. А мы его со всех сторон обходим. Памятник, что с него взять? Каменный. А мы живые. В этой стране каждого есть за что посадить, Любовь Александровна. – Он вздохнул и достал еще одну сигарету. – Местечко у Стаса хорошее, теплое. – Фирма разваливается, – сказала она. – Да что вы говорите? – Опер посмотрел на нее с насмешкой. Она махнула рукой: – Делайте что хотите! – Нам пока нечего ему предъявить. Этому… Пендракову. Вот же фамилия! Прямо-таки неприличная. – Фамилия как фамилия. – Надо за ним походить. Соседей порасспросить. – Я думаю, уже ходили. Стас не первый начальник службы безопасности. – Да, но он первый умный начальник службы безопасности на этой фирме, – серьезно сказал опер. – Стас?! Умный?! – Ум, Любовь Александровна, бывает разный. Вот ваш к чему применим? – Как это к чему? – удивилась она. – Я психолог. – Это понятно. – Опер с досадой метнул в урну окурок и опять промазал. – Да что ж такое сегодня! Вот вас, психолога, утром чуть не грохнули, извиняюсь. С работы выперли. – Меня не выперли, – обиделась Люба. – То есть восстановили. – Какой-то козел, совсем не психолог, вас, психолога, развел. Подставил. – Стас вам что, рассказывает о нас?! – А кому заявление на стол ляжет? Он же в полицию побежит, ваш обидчик. С бумажкой, что наш бывший сотрудник его избил. И мы, полиция, должны быть в курсе. Чтобы грамотно его завернуть. – Ах да… Господи, как все это сложно! – Вот и не парьтесь. Идемте. – Да, прохладно. – Мы вас, в общем-то, уважаем… «В общем-то! Ну, Самохвалов…» – …Но вы все-таки женщина. «Все-таки!» – …И как ни крути… – Спасибо, я поняла, – не выдержала она ментовской деликатности. – Вот и классно! – с облегчением вздохнул опер. Люба поняла, что, не будь она «женщиной Самохвалова», вместо всех этих «в общем-то» и «все-таки» был бы отборный мат. Стас с другим оперативником в это время закончили допрос Пендракова. По злому лицу Самохвалова Люба видела, что признание получить не удалось. И доказательств тоже не нашли. А вот свидетелей, что Пендраков сегодня с девяти утра был на складе, – сколько угодно. – Что делать будем? – спросила она. – Установим наружное наблюдение. Опросим соседей. Посмотрим с близкого расстояния, как живет-дышит Олег Иванович. Поедем, я отвезу тебя домой. – На чем? На метро? – невольно содрогнулась она. – На такси. Пока они ехали, зазвонил ее мобильник. – Люба! – с энтузиазмом завопила в трубку лучшая подруга. – Мы побили рейтинги! Нас вчера смотрели ВСЕ! Понимаешь?! ВСЕ! – Я рада за тебя, – сдержанно сказала Люба, покосившись на Стаса. |