Книга Муж за алиби, страница 24 – Наталья Андреева

Спалось отвратительно

потому что нетрезвая Наденька беспокойно ворочалась с боку на бок и все норовила к нему прижаться. В комнате было душно, несмотря на приоткрытый балкон, жара все не спадала, и по-прежнему не пролилось ни капли дождя. Он все отодвигался и отодвигался от Наденькиного пылающего тела, сминая простыни, насквозь пропитавшиеся липкой влагой. Тяжело, душно… Никита уже пожалел, что не выпроводил ее еще ночью, а оставил до утра. И вдвойне пожалел, что пошел у Веры на поводу, затеяв эту интрижку. Хотелось немного расслабиться, а вместо этого прибавилась еще одна головная боль. Вера подстроила ему какую-то каверзную ситуацию, а он все еще не понял, в чем это ее смысл.

Заснул он только под утро, и несколько часов кряду блуждал в потемках в поисках какой-то дороги. Местность была знакомая, дома вокруг знакомые, адрес известен, но он никак не мог прийти туда, куда ему было нужно. Долго ехал в электричке, потом пересел на автобус. Очнулся же оттого, что кондукторша стала настойчиво трясти за плечо:

— Эй! Просыпайся! Хватит дрыхнуть!

— А? Что? Мне пора выходить? — Никита открыл глаза и увидел улыбающееся Наденькино лицо. Теперь он дал бы ей все те тридцать, на которые девушка ему наврала. При ярком дневном свете, непричесанная, с размазавшейся косметикой, она выглядела отвратительно. И так же отвратительно себя вела.

— Милый, ты не хочешь подать мне кофе в постель?

— А ты не хочешь приготовить мне завтрак? И прибраться в комнате, где мы вчера так весело провели время?

— Еще чего!

— Ну и пошла бы ты к черту!

— Фу, какой ты грубый!

Теперь она была собой, то есть недалёкой девицей, для которой не в диковинку было просыпаться в чужой постели. И обиженно надувать губки, требуя внимания к себе. У него не было никакого желания варить для нее кофе и везти сюда, в комнату, сервировочный столик с приготовленным завтраком, хотя обычно он так и делал, если приглашал к себе на ночь женщину. И желания откликнуться на ее томные потягивания и страстные взгляды не было тоже.

— Давай-ка, милая, поднимайся. Завтракать будем на кухне. Посуду моешь ты. А потом выметаешься.

— Ах, так!

— А как ты хотела? По-моему, я тебе ничего не должен. И у меня дела. Я, в отличие от тебя, на жизнь зарабатываю днем, а не ночью.

— Много на таких, как ты, заработаешь! — Она вскочила с постели и метнулась в ванную. Он тут же отметил, что Наденькины бедра сзади не выглядят такими уж упругими. Да-с, милая девушка, у вас уже целлюлит! А вы все губки надуваете и строите из себя девочку. Наденька раздражала его все больше и больше, тем более что она надолго оккупировала ванную комнату.

Спустя десять минут он не выдержал и постучал в дверь:

— Ты скоро?

— Тебе что, и воды для меня жалко? — из-за запертой двери огрызнулась Наденька.

— Мне жалко потраченного на тебя времени.

Она выскочила из ванной, громко хлопнув дверью.

— Поставь чайник, — напомнил он, добравшись, наконец до горячей воды и бритвенного прибора.

Выйдя из ванной, он увидел, что Наденька сидит на кухне за пустым столом и ждет, когда закипит чайник.

— Может быть, накроешь на стол, милая?

— Я не знаю, где у тебя чашки.

— А ты поищи. Открой шкаф, загляни в холодильник.

— Ты не джентльмен.

— Можно подумать, что ты леди, — засмеялся он.

— Небось загляни сюда эта сушеная вобла, старался бы вовсю!

— А ты как думаешь? У нее есть деньги.

— Ага. Значит, продаем себя.

— Мы с тобой получаемся вроде как коллеги, — усмехнулся Никита. — Только я на мелочи не размениваюсь. Кстати, ты ничем таким меня не наградила?

— Что-что?

— Венерическими заболеваниями страдаешь?

— Да у нас каждую неделю медкомиссия!

— Где это у нас? В борделе?

— В массажном салоне.

— Большая разница!

— Слушай, ты просто хам!

— Можно подумать, что ты привыкла к другому обращению.

Он достал из холодильника тарелку с нарезанным сыром и колбасой, потом полез в хлебницу. Черный кончился, но зато осталось полбатона. Девушка не двинулась с места. Ишь, расселась! Еще и злится!

— А тебе какое дело до того, к чему я привыкла?! Я, может, уже не один год мечтаю из этого притона выбраться! И выберусь.

— Ты переоцениваешь свои силы.

— Мог бы просто мне посочувствовать.

— А ты мне? Я с твоей помощью в такое вляпался! Сам еще не знаю во что, но чувствую, мало мне не покажется.

— Так тебе и надо!

— Что-что?

— А ничего, — огрызнулась Наденька. Он решил, что на сегодня хватит, и довольно жестко сказал:

— В общем так, милая. Я уже понял, что мы не расстанемся друзьями. Напоследок у меня будет к тебе только одна-единственная просьба.

— Какая? — томно протянула Наденька.

— Сделай так, чтобы я никогда тебя больше не видел.

— Ладно, я это запомню.

Она встала и вдруг неприятно усмехнулась:

— А ты об этом не пожалеешь, милый?

— Вряд ли.

— Ну тогда прощай. Завтракать можешь в гордом одиночестве. Но если я тебе все-таки понадоблюсь, тебе долго придется вымаливать у меня прощение. Очень долго. И за это прощение придется дорого заплатить.

— Ох, как много мы о себе понимаем!

— Не проводишь?

— До дверей с удовольствием.

В прихожей эта нахалка одернула коротенькую юбчонку, крутанулась перед зеркалом и махнула ему ручкой:

— Бай-бай, дорогой! У меня такое чувство, что ты меня на всю жизнь запомнишь!

Закрыв за ней дверь, Никита вздохнул с облегчением. Сегодня предстоит тяжелый день. Надо ждать визита непрошеных гостей. И очень хорошо подумать, как себя вести. Странно только, что Вера еще не позвонила. Ей пора бы сообщить о сюрпризе.

Она сидела в своем кабинете

и готовилась к визиту Марго. Даже обедать не пошла, попросила секретаршу сбегать в ближайшее кафе и принести еду в директорский кабинет. Но на пакеты, из которых шел аппетитный запах, едва взглянула. Потом все-таки заставила себя немного поесть. Она уже поняла, что самое трудное впереди. Выдержать роль до конца, а также грамотно и правильно ответить на все вопросы.

Марго влетела в ее кабинет в начале третьего. Это была холеная дама лет сорока с бриллиантовыми серьгами в ушах и дорогом черном костюме по случаю траура. Уже на пороге она громко зарыдала и кинулась Вере на грудь: