Книга Наследник империи, или Выдержка, страница 15 – Наталья Андреева

— Но надо же с чего-то начинать!

— Сколько вам лет?

— Двадцать два.

— Но это так мало. Как вас зовут? — Я уже забыл, что отрекомендовался заядлым театралом.

— Олеся.

— Прекрасное имя! Олеся, вам так нужна эта роль?

— Очень! Поймите, у меня никого нет. В смысле, влиятельных знакомых. Мои родители люди простые. Я приехала в Москву из провинции, чудом поступила в театральное училище. Говорят, у меня талант. Но конкуренция большая. Надо же с чего-то начинать, — повторила она. — Это, может быть, мой единственный шанс.

Я посмотрел на нее повнимательнее: неужели? В этой огромной куче, извиняюсь, дерьма отыскалась редкая жемчужина? Хорошая, чистая девушка. Честная. Я неплохо знаю женщин: эта не врет. И как мило она краснеет!

— Олеся, я могу пригласить вас на ужин?

— Но я пришла насчет снимков.

— Так как насчет ужина?

— Не знаю. Нет.

Она оправдывала мои ожидания.

— У вас есть парень, так? — Мысленно я нарисовал портрет соперника: однокурсник, на лбу крупными буквами написано «я звезда», зато за душой ни гроша. Он скоро сопьется, предварительно сделав ей ребенка. Ее талант утонет в борще и горе грязного белья, которое она каждый день будет талантливо стирать. И со столицей придется расстаться. Но ради ребенка она все стерпит, уедет домой, к маме, устроится на работу в библиотеку или в школу, вести театральный кружок… Эта девушка мне нравилась! Ох, как она мне нравилась!

— У меня нет парня. Но…

— Что — «но»?

— Есть один человек… — Она замялась. — Да вам-то какое дело?

— Если я приглашаю вас на ужин, значит, есть дело.

— Нет.

— А как же фотографии?

— Ах вы…

Она резко встала. Столик покачнулся, кофе разлился. Я тоже вскочил:

— Извините. Даю честное слово, что эти фотографии никогда не увидят свет.

— Спасибо.

Она пошла к дверям.

— Олеся! — окликнул я. Она обернулась и повторила:

— Нет.

Я улыбнулся. Допил кофе в прекрасном настроении. Вернулся, счастливо улыбаясь.

— Что это с тобой, сынок? — спросил Сгорбыш.

— Прекрасная девушка, правда?

— Да, хороша, — кивнул он.

— Я не это имею в виду. Не внешность.

— Те-те-те… Сынок, ты ее не стоишь. Она и впрямь хорошая девушка. И ты будешь мерзавцем, если…

— Не беспокойся, папаша. Я знаю, с кем можно, а с кем нельзя. Я не стану ее домогаться. Я буду ухаживать, — мечтательно сказал я.

Можно было, конечно, завалить ее розами. Или даже орхидеями. Заказать контейнер из Австралии и утопить ее в цветах. Мой кредит по-прежнему неограничен. Можно прислать ей бриллиантовое колье, вложив в букет с орхидеями бархатную коробочку. Но это нечестно по отношению к моему сопернику. Я же хочу выиграть честно. И поэтому останусь скромным помощником фотографа.

Через три дня я сидел на галерке со скромным букетиком в руке. На мне был дешевый костюм, хотя на этот раз я побрился. После спектакля мне удалось пробиться в гримерку при помощи одной лишь неотразимой улыбки. Там я вручил ей скромный букет.

— Спасибо, — улыбнулась Олеся. Роль у нее была крохотная, и мой букет оказался единственным.

— Так как насчет ужина?

— Нет. Но вы можете проводить меня до дома.

— Что ж.

Мы вышли из театра, и она направилась к подземному переходу.

— Олеся, куда?

— Как куда? В метро!

В метро-о… Как это романтично! Я так увлекся, что спустился глубоко под землю без колебаний. И стал неуверенно оглядываться. В годы моих скитаний бывало всякое, меня и трущобами не удивишь, но как же это давно было! Я уже успел подзабыть все прелести общественного транспорта, особый запах подземки, ее особый ветер и равнодушную толпу. Я по-прежнему неуверенно оглядывался. Олеся дернула меня за рукав и спросила:

— У тебя тоже проблемы со зрением?

— Что? Да, похоже.

Я подумал, что многого раньше не замечал. Был зашорен, как и большинство людей моего круга, и думал, что все хотят меня использовать. Не замечал смены времен года, жизни, которая бурлила вокруг и даже под ногами. Не замечал, как много в метро симпатичных девушек по той причине, что не замечал и самого метро. Одна из этих девушек — моя. Надо же!

Мы ехали на окраину. Без Олеси я бы заблудился. Мы мило беседовали о пустяках и незаметно перешли на «ты». Я очнулся лишь у подъезда ее дома. Она улыбнулась и сказала:

— Ну, вот мы и пришли.

— По чашечке кофе? — великодушно предложил я.

— Нет.

— А как насчет ужина?

— Я же сказала.

— Тогда договаривай: кто он?

— Я же сказала: есть один человек. — Она замялась.

— Какой человек?

— Продюсер. Он обещал мне помочь получить эту роль.

— Олеся, продюсеры ничего не делают просто так, — мягко сказал я. — Значит, у него есть в тебе интерес.

— Он просто обещал помочь. — Она мило покраснела.

— Оно того не стоит, поверь.

— Но что же мне делать?

— Пойти со мной на ужин! — весело ответил я.

— Тогда я буду тебе должна. А мне… В общем, ко мне нельзя. Это неудобно.

— Ты снимаешь квартиру?

— Комнату. И моя квартирная хозяйка — строгая женщина. Ко мне не ходят мужчины.

— Кроме продюсера.

— Он тоже сюда не ходит. Спокойной ночи.

И она убежала. Я стоял под окнами и все гадал: какое же ее? На моем лице блуждала дурацкая улыбка. Похоже, я влюбился! Нет, я женюсь! Вот на что это похоже! Я достал из кармана мобильный телефон и позвонил ей.

— Олеся?

— Да?

— Я забыл сказать тебе: спокойной ночи!

— Спокойной ночи.

И она дала отбой. Даже не спросила, откуда у меня номер ее телефона. Я пошел к метро все с той же дурацкой улыбкой на лице. Я почти заблудился. Добравшись до стоянки у театра, неуверенно подергал за ручку, пытаясь открыть дверцу своей машины, и только потом сообразил: заперта. Охранник мной заинтересовался. Я достал из кармана ключи и показал ему: все в порядке, это моя машина. Я сам уже в это не верил. Со мною происходило что-то странное. Наверное, я созрел для женитьбы.

Следующим вечером я вновь сидел на галерке. Моя жизнь отныне превратилась в театр. В конце концов, она сказала: