Онлайн книга «Пробка»
|
Сейчас они с Петровым словно уперлись в лежащее на пути бревно. Юрий Греков задумался. Потом посмотрел на Петрова и сказал: — Постой-ка… Дай мне еще раз фотографии. Петров пожал плечами: мол, как хочешь, и достал фотографии. Протянул Юрию Грекову. Тот вырвал их из рук и стал торопливо просматривать снимки. Нина в компании пиджаков и вечерних платьев. Не то. Нина с бокалом шампанского. Сдержанно улыбается. Не то. Нина на выставке картин. Не то. Нина под руку с высоким мужчиной: короткая стрижка, благородная седина, очки в круглой металлической оправе… — Он? — Что ты спросил? Глянь-ка! Кажется, просвет! Петров отпустил педаль тормоза, выжал сцепление, дал газ. «Жигули» медленно тронулись, но ненадолго. Минута, и все опять встали. — Я тебя спрашиваю: это он? — нетерпеливо переспросил Греков. — Кто? Поворот головы. Взглянув мельком на фотографию, Володя покачал головой: — Это же Дося. Соавтор. То есть человек, чье лицо было на обложке. — Что, у нее не могло быть романа с соавтором? Она же ему квартиру купила! — Ты опять неправильно все понимаешь. Не купила. Нина делилась. Что касается отношений… Отношения между ними были чисто деловые. — Ага! Деловые! Такие деловые, что она забеременела! — А чего ты завелся? — Интересно! Муж узнал, что у него на голове выросли ветвистые рога и должен оставаться спокойным! — Но ведь ее больше нет, — тихо сказал Петров. — Да, но я-то жив! И мне с этим жить! С тем, что жена мне изменяла! Надо мной, может быть, смеялись! Надо мной, может быть… Погоди… Нина, откинув волосы, садится в машину. Машина новая, дорогая. Греков специалист в этом вопросе. С любой точки может определить марку. Ракурс хороший, так что особо напрягаться не стоит. Это «тойота». И не какая-нибудь — «лексус». Хорошие у нее были знакомые! Вот он, владелец. Деловой человек. В костюме, при галстуке. В профиль, да еще и голову нагнул. Это плохо. Придерживает дверцу, чтобы ей было удобно садиться в машину. Нина улыбается. Да что там! Заливисто хохочет! И лицо у нее такое счастливое! — Петров, это он? Петров посмотрел на фотографию, и лицо его словно застыло. — Я не знаю. — Врешь! — Юра, перестань. — А ты меня не жалей. Он? — Ее ведь больше нет. — Зато я есть. Он? — Не сходи с ума. — Мне бы только выбраться из этой пробки. — Юра… — Что — Юра? Что?! Убью! — Я тебя не понимаю. Там не было ничего. — Как это не было?! — закричал он. — Если она оказалось беременной! Это очень даже было! — Это все происки Одинцовой. — Что, это она сделала моей жене ребенка?! Кто он? Где работает? Кем? Я не вижу номера машины… Черт возьми! Я не вижу номера! У тебя есть другие фотографии? Да? Нет? Петров, смотри сюда! По глазам вижу: есть. Дай сюда! — Не дам, — спокойно ответил Петров. — Это еще почему? — Ради тебя самого. — Я его найду, несмотря ни на что! — Зачем? — Это все равно, что жить на вулкане. Знать, что кто-то спал с твоей женой. — Да какая тебе разница? Ты все равно ее не любил. — Но это была моя жена. Моя. — То есть твоя собственность. — Хотя бы. — Не сходи с ума. — Да что б вы все… — И Юрий Греков выругался. Пауза. — Ну хорошо, — сказал наконец Петров. — Если так хочешь, я тебе расскажу. — А куда ты денешься? — Погоди… Кажется, опять телефон звонит! — Ты бы его и не убирал. Аншлаг! — заметил Юрий. Петров покосился на друга, улыбнулся, но, взглянув на дисплей, напряженным голосом сказал: — Говорите. Я слушаю. Кто это? Греков прислушался. В трубке раздался грубый мужской голос: — Начальник, это я, Толян Петухов. — И чего тебе надо, Толян? — Я хочу сдаться… Автобус …Водитель автобуса, окончательно одуревший от скуки, прибавил громкость радиоприемника. На весь салон раздался жизнерадостный голос диджея: — …для загадочной Алины и для ее коллеги по работе Владимира Петрова, с которым она вместе не работает, мы передаем песню из кинофильма «Улицы разбитых фонарей»… Киска при этих словах взвизгнула и толкнула локтем в бок Милочку. Раздалась до боли знакомая всем мелодия. — Тихо! — Уберите звук! — закричали женщины. Водитель выругался сквозь зубы, но громкость убавил. — Толя! Только не бросай трубку, Толя! — кричала Антонина Дмитриевна — Успокойся, мать. Я тут подумал… Женщины, сидящие в автобусе, застыли в напряжении. Они не слышали слов, но понимали важность момента. — Что, Толя? — Пашку жалко, — хрипло сказал Анатолий Петухов. — Слава богу, — всхлипнула Антонина Дмитриевна. — Дурак я. Но кто ж знал? — Что знал, Толя? — Что грохнут ее, вот что! Мы с Пашкой через забор перемахнули. Дом-то их с краю стоит. Вы там были пару раз, Нинка в гости приглашала, вот братан и запомнил адресок. Короче, мы на крыльцо — а дверь-то открыта! Вошли. Огляделись. Дверь в комнату настежь. Мы туда. А она на диване лежит. Волосы в кровище. Мертвая уже. Пашка перепугался насмерть, и к двери. А я ему: погоди, мол, раз такое дело, так нам же проще. Мать же тебе сама сказала, где Нина камешки-то хранит. На кухне, в посуде с гречневой крупой. Анатолий замолчал. — А… дальше что? — спросила Антонина Дмитриевна. — А ничего. Братана мутить стало. Мальчишка еще. Вышел в коридор, к притолоке прислонился, глаза завёл. Я на кухню метнулся. Банки начал перетряхивать. Нашел камешки — и бежать. Наверх уже не пошли. Да и показалось мне, будто там кто-то ходит. Не хотелось светиться. Выскочили мы на крыльцо. Пашка аж трясется весь. Да и мне, мать, не по себе было. Хотя знал ведь, зачем еду! — Толя! — Но убивать мы ее не хотели. Так, припугнуть малость, если бы она дома оказалась. Погрозить. Ну смазать по физиономии пару раз, чтоб молчала. — А если бы… если бы она в милицию заявила? |