Онлайн книга «Раб лампы»
|
— Не делай из щенка героя, — тут же вмешался Дере. — Он отделывался от сестры подачками. А сам жил хорошо. И собирался жить хорошо. За твой счет. — Ну и что будем делать? — спросил Гатин. — Как что? — встрепенулся Дере. — Берем это все — и к Дроздову. — Дуня? — Да, наверное. Она вздохнула. Какая тяжелая, неприятная история. Именно тяжелая. Альберт Валерианович уже сгребал бумаги и рассовывал обратно по конвертам фотографии. Давид стал ему помогать. Она посмотрела на Лимбо и спросила у хозяина дома: — Платон, Клара что — занималась скульптурой? — Чем она только не занималась! — Гатин махнул рукой. — Участок ты видела. Клара хваталась за все. То хотела быть великим дизайнером, то модельером, то художником. Это ей и мешало. Если бы сосредоточилась на чем-нибудь одном… К примеру, как ты. Вот ты, Дуня, — личность. Человек цельный. Поставила перед собой цель — и идешь к ней. И есть результат. — Но как это тяжело… Стоит ли оно того? Я иногда думаю, что нет. — Видел бы ты эту личность, когда в прессе появляется критическая статья, — хмыкнул Дере, управившись с бумагами. — Ревет белугой. Если бы не я… — Да, Алик. Все сделал ты. Она первой направилась к дверям. За ней Альберт Дере, прижимая к груди папку с отчетами частного детектива. Маргарита затосковала. Выходит, Клара Гатина завидовала силе ее личности. Ее упорству и трудолюбию. Отсюда и записки с угрозами, и попытка уничтожить Лимбо. А потом воспроизвести. Ситуация проясняется. Но отчего на душе так тоскливо? — Ты бы позвонил капитану Дроздову, — посоветовала она Платону, когда все спустились в холл, на первый этаж. — Мы можем его не застать. — И в самом деле! Гатин хлопнул себя по лбу и достал мобильный телефон. К Дроздову ехали на двух машинах. Дере пытался возражать: — Нам-то туда зачем? Платон и сам справится. Передаст бумаги — и все. Но тем не менее не расставался с папкой. Она же ехала потому, что надеялась увидеть Сеси. Должен же он хоть что-то сказать в свое оправдание! Одернула себя: какая чушь! Что он может сказать? «Почему вы мне не верите?» Факты — упрямая вещь. И все-таки на самом донышке ее опустевшей души теплилась надежда. Не может все вот так бездарно закончиться. Это было бы несправедливо. — Каков мерзавец! — меж тем заливался соловьем Дере. — Альфонс! Еще и вор! Убийца! Терпит же земля таких ублюдков! — Алик, где бы он, по-твоему, взял денег? — не удержалась она. — Когда сестра попросила? — А по-твоему, надо идти воровать? — Но если негде взять? — Работать надо, — буркнул Альберт Валерианович. — Но где, по-твоему, можно заработать такие деньги? Двадцатилетнему юноше? Приезжему? Чтобы и самому жить достойно, и родные бы не голодали? Знаешь, сколько сейчас стоит снять квартиру в Москве? Ты мне скажешь: мы тоже так жили. Но тогда времена были другие. А сколько теперь стоит выжить? Не жить, а именно выжить? Знаешь? — Может быть, таким и незачем плодиться и размножаться. Пусть вымирают. — Что ж ты не плодишься? Раз достоин? — Я не буду обсуждать это при посторонних. -Он выразительно посмотрел на Давида. — Просто, Алик, ты не прав. Сеси жалко. — Дуня, опомнись! Ты оправдываешь убийцу и вора! — Дере, будь объективен. Денег ему взять было негде. А когда человек в отчаянии… — Это все философия. Есть закон. — Господи! Да если бы можно было прожить честно, да еще и достойно, не пресмыкаясь, не унижаясь, не стремясь к недостижимому! Это был бы подвиг! Но мы просто люди. Не герои. И ты, и я. И Сеси. — К чему ты ведешь? Я не понимаю. — Ему надо помочь. Его семье. — Ну знаешь! Еще скажи: нанять адвоката! Да я лучше эти деньги на дорогу выкину! — Хватит ссориться, — примирительно сказал Давид. — Альберт Валерианович прав: убивать нельзя. Воровать тоже. Но выхода у него не было. Не повезло парню. — И кто в этом виноват? — спросила она. — Никто. Одним везет, другим нет. Ему могло повезти. Стал бы известным актером, звездой, заработал бы кучу денег. И все бы устроилось. Не повезло. Но жизнь длинная. — Да какая у него теперь жизнь! — Она махнула рукой. Дроздов встретил их у себя в кабинете. Пошли к нему втроем: она, Дере и Гатин. Давид остался у машин, сказав, что в этом здании он за Маргариту Ивановну спокоен. Увидев документы и фотографии, капитан откровенно обрадовался. — Ага! Ну вот! И мотив нарисовался! Теперь все! Симонову крышка! — Я нашел это в сейфе, — начал объяснять Гатин. — И решил, что важно… — Еще бы не важно! Еще бы! Теперь он у нас в руках! Улик — во! — Дроздов ребром ладони чиркнул по горлу. — Вот Мишка обрадуется! А говорил, концы с концами не сходятся! — Что с отпечатками пальцев? — негромко спросила она. — А что такое? — откровенно удивился Дроздов. — Вы проверили? То есть сняли при задержании? Сличили? — Разумеется! За кого вы нас принимаете? Черных — ответственный сотрудник. Все проверено-перепроверено. — И что? — замирая, спросила она. — Никакой ошибки, — заверил Дроздов. — На пистолете его отпечатки. Симонова. — И… все? — Я не понимаю: чего вы хотите? Дроздов уставился на нее. Замечательные брови поползли вверх. Он все больше удивлялся. — Значит, стрелял Сеси. — Конечно! Никаких сомнений! Все, Евдокия Ивановна! — возбужденно сказал Дроздов. — Теперь вы можете быть спокойны! — И отпустить наконец телохранителя, — закончил мысль Дере. Она невольно вздрогнула. — Нет! — Что такое? — вновь удивился Дроздов. — Что вас смущает? Вы нам что, не верите? — Верю, но… Эти записки, Лимбо… Неужели Клара, субтильная женщина, в которой живого веса и пятидесяти килограммов не было, могла ее разбить? Поднять на второй этаж, в спальню? — Неужели ты не поняла? — Дере начал раздражаться. — Это сделал щенок! Она ему велела! Она его заслала в твой дом! — Сеси занимался любовью со статуей? Ты соображаешь, что говоришь? Уж с этим у него все в порядке. Я-то знаю. Ему нет нужды тащить в постель стальных девушек, от живых отбоя нет. — Дура! — заорал Дере. — Хоть бы чужих постеснялась! Обсуждать потенцию любовника в присутствии… — Он захлебнулся возмущением. Капитан Дроздов таращил на них совиные глаза. Гатин, явно смущаясь, глядел в пол. И молчал. |