Онлайн книга «Раб лампы»
|
— Прекрати! — Как скажете. Он водил машину лучше, чем Дере. По крайней мере, ее не укачивало. В пробках сидели часа два. Она делала вид, что дремлет. У входа в ресторан нервно прохаживался Альберт Валерианович Дере. — Ну наконец-то! — воскликнул он, когда жена подошла в сопровождении Давида. — Я почти не опоздала. А где папарацци? — Все там. — Он кивнул на ресторан. — Зачем толкаться у входа, когда можно сделать хорошие, четкие снимки? И Дере сунул ей в руку огромный букет. Едва Маргарита вошла — ее окружили журналисты. Посыпались вопросы. — Правда, что на вас покушался Сеси? — Он был и любовником вашей подруги? — Вы делили Сеси с Гатиной? — Вы жили вчетвером? Она а ужасом представила заголовки завтрашних газет: «Шведская семья Маргариты Мун», «Любовный треугольник превращается в четырехугольник», «Светская львица и известный скульптор Маргарита Мун не поделили альфонса». Как они пронюхали? Кто дал такую информацию? Дере? Альберт Валерианович удовлетворенно потирал руки. — Правда, что вы живете со своим телохранителем?! — взвизгнула вдруг вертлявая девица в алом топе и нацелила на нее объектив. Она вздрогнула. А это откуда? Обернулась: Давид стоял с каменным лицом. Девица говорила со знанием дела. Надо будет с ней побеседовать. Наедине. Неужели прежний роман Давида имел огласку? И чем там дело закончилось? К ним уже спешила Дэва, юбка-пояс не скрывала ни сантиметра ее замечательных ног. Маргарита Мун смотрела не отрываясь на движение певицы по залу: циркуль методично делал засечки на звенящем от напряжения полу. Это завораживало. — Марго! Как я рада тебя видеть! Щечка к щечке. Засверкали вспышки, наехала камера. Дэва получила огромный букет и сказала «Ах! Какая прелесть!» — Здравствуй, Дэва! С днем рождения! Она беспомощно уронила опустевшую руку, но подоспел Дере. — Подарок! И он протянул Дэве сияющий как солнце пакет. — Спасибо! Как твоя рука, дорогая? — Еще болит. И вновь вспышки, вновь наехала камера. В центре внимания ее рука на перевязи. — Какой ужас! — фальшиво застонала Дэва. -Сколько же тебе пришлось пережить! — Да, немало. — Бедная Клара! Мы после об этом поговорим. Обязательно! И Дэва заспешила к другим гостям, очередным «випам». — Что в пакете? — тихо спросила она Дере. — Ей понравится. — Ты потому и уехал так рано? — Кто-то же должен позаботиться о твоем имидже. Вот видишь, Дуся, сколько я для тебя делаю! — Я это ценю. Она прижалась к Дере и заулыбалась: вокруг были репортеры. Примирение супругов было заснято во всех ракурсах: спереди, сбоку, его рука на ее талии… К ним подскочила девушка с голубыми волосами и в узких блестящих брючках. — Журнал «Звездная пыль», светская хроника. Маргарита, вы передумали разводиться? — Да, у нас все в порядке, — ответил за нее Дере. — Мы с женой планируем романтическое путешествие. В знак окончательного примирения. — Вы будете выступать в суде? Она беспомощно посмотрела на Дере. — В каком суде? — Ну как же? Суд над вашим любовником! Как скоро он состоится? — Это не мне решать. Ведется следствие. — Ну так вы будете выступать с речью? — Разумеется, будет! — заверил Дере. — А заседание будет открытым или закрытым? — Конечно, открытым! — продолжал отвечать за обоих супруг. — Но ведь пикантные подробности ваших отношений… — Без комментариев! — отрезал Дере. — Вот когда суд начнется, тогда и поговорим! — Надеюсь, журнал «Звездная пыль» может рассчитывать… — защебетала журналистка. Остальные репортеры жадно ловили каждое слово. — Может. — Дере кивнул. — Все могут. Давид внимательно следил, чтобы никто не задел хозяйку. Одного особо ретивого товарища оттер широченным плечом. Вертлявая девица в алом топе подскочила к нему и пискнула: — Приветик! Что, старая любовь забыта? — Исчезни, — мрачно сказал Давид. — Я на работе. — Ха-ха! А ты не теряешься! Ну и как дела в суде? — В каком суде? — Маргарита резко обернулась. — А вы разве ничего не знаете? — Девица сделала удивленное лицо. — Исчезни, — повторил Давид. В это время подошли знакомые дамы. Начался ритуал обмена любезностями и поцелуями. — Как ты замечательно выглядишь! — Постройнела! — Похорошела! — Какое платье! — Какая прическа! — Колье! «В каком суде?» — напряженно думала Маргарита, косясь на Давида. Но ее уже закрутило. Народу было много, зал полон. Солировала, разумеется, именинница. Ноги-циркуль размечали сцену, не прерываясь ни на секунду. Гремела музыка, звучал тоненький голосок Дэвы, многократно усиленный микрофоном. На фальшивые ноты внимания никто не обращал, спиртного было залейся, и причем разного. Всем гостям презентовали новый диск певицы и еще пакет с подарками. Угощение было отменным и щедрым: икра ведрами, мясо, тушенное в вине, тазами, красная и белая рыба -блюдами размером с колесо внедорожника. Гуляли широко. — А сколько ж лет? — спросил один из гостей. — Юбилей, — ляпнул кто-то. — Как юбилей? Круглая дата? А сколько? «Сорок», — усмехнулась про себя Маргарита. — Ах, тридцать лет, это так грустно! — соловьем заливалась Дэва. — Была девушка, стала женщина! — Когда она стала женщиной, боюсь, я еще не родился, — сказал кто-то в шаге от Маргариты Мун. Она обернулась: парень лет двадцати. Льняные кудри, ангельские глаза, знакомое лицо. Актер? Он не так уж и неправ. Если Дэве стукнуло сорок… — Как ты себя чувствуешь? — спросил Дере, на минуту оказавшись рядом. — Я уже оговорил твой скорый отъезд. Ранение, мол, и стресс, полученный от известия о смерти лучшей подруги. — И когда я смогу уехать? — Еще чуть-чуть. — Хорошо… Разбились на группы. Застолье перемежалось обменом любезностями в положении «стоя с бокалом в руке». Со всех сторон слышалось: «Потрясающе выглядишь!», «Твой последний диск супер!», «Шикарный костюм!» Она держалась рядом с людьми солидными, своими ровесницами и теми, кто постарше. Дэва же тянулась к молодежи. Выглядела она намного моложе своих лет и была худа, как все модели. Ходили слухи, что у нее гастрит или того хуже — язва желудка, отсюда и болезненная худоба. Сама Дэва категорически это отрицала. Как и большинство присутствующих здесь «випов», она чуралась бедности и болезней, всячески подчеркивая свою элитарность. Это, мол, не про нас. Мы, люди преуспевающие, рождаемся с песней на устах, а не с воплем, идем за путеводной звездой, а не туда, куда укажут, денег столько тратим потому, что этого добра завались, а не затем, чтобы заметили. И все мы такие независимые и элитарно-утонченные… |