Онлайн книга «Раб лампы»
|
— Выходит, все-таки Сеси? У кого было больше причин ненавидеть Клару? — Вот почему она так испугалась. Не за тебя. За себя. И в милицию не пошла. — Но почему? Давид? Почему?!! — Этот человек был ей еще нужен. Она не хотела сдавать его так сразу. Хотела поторговаться. Но торги не состоялись. Или… состоялись. Хотел бы я знать, о чем они говорили до того, как началась драка за пистолет! — Что же нам теперь делать? — Я знаю что. Все решится завтра. Я созвонюсь с Дроздовым. Мы поедем на следственный эксперимент. — Как-как? — Привезут Симонова. Вы с Дере будете присутствовать в качестве понятых. И я как охранник. Человек маленький, незаметный. — Она невольно усмехнулась: маленький! — Дроздов с Мишкой Черных, следователь, оператор с видеокамерой. Симонов расскажет, как все было. — Давид, это он убил? — Это сделал очень умный, хитрый и расчетливый человек, — уклончиво сказал Давид. — Он умно использовал историю с записками. И все подумали: покушались на Маргариту Мун, а Гатину убили, потому что она свидетельница. Убийца все рассчитал. Он тоже за тебя спрятался. Он… — Эй! Есть кто в доме? Дуся? Давид? — услыщали они голос Альберта Валериановича. — Дере! — Она невольно вздрогнула. — Приехал! — Приехал, — оскалился Давид. — Не хочет надолго оставлять нас одних. — Я спущусь вниз. Мы ему расскажем? — Она выразительно посмотрела в сторону растерзанной кровати. На подушке валялась уродливая шляпа, похожая на ядовитый гриб огромных размеров. — А разве это можно скрыть? — Давид усмехнулся. — Расскажем! — Где вы? Дере поднимался по лестнице. Они с Давидом переглянулись и не тронулись с места. Дверь спальни открылась. — Что здесь происходит? — Взгляд Альберта Валериановича уперся в разобранную кровать. Шляпы он словно не замечал. — Вы-ы-ы… С ним… Здесь… В спальне? А? Дуся? Как? — Представляешь, — наигранно бодрым голосом заговорила она. — Мы с Давидом подъезжаем к дому, и он вдруг замечает, что в моей спальне горит ночник. То есть окна светятся. Мы оставили машину за воротами, бесшумно вошли в дом, поднялись по лестнице и застали его в спальне! — Кого «его»? — еле выдавил бледный от волнения Дере, который все еще не мог оторвать взгляда от смятых простыней, на которых виднелись подозрительные пятна. — Маньяка! Она указала на шляпу, а Давид предъявил Альберту Валериановичу цифровой фотоаппарат, одновременно пояснив: — Вот здесь, на кассете, фотографии. История с записками окончена. Маньяк, преследовавший вашу жену, Альберт Валерианович, установлен. — Маньяк? Какой маньяк? Ах, это! Маньяк! — с облегчением вздохнул Дере. И завопил: — Он что, опять?!! Проник в твою спальню?!! — Да. Алик, я не могу здесь ночевать сегодня. Ты понимаешь. — Конечно, конечно, — засуетился Дере. — Я все поменяю и постираю. — Вы даже не спросите, кто он? — Давид приподнял бровь. — Да, кто он? — спохватился Альберт Валерианович. — Карл Янович, сосед, — пояснила она. — Ты же видишь: шляпа! — Шляпа? Где? Ну и что? — Алик! Лимбо разбил наш сосед! И записки с угрозами подбрасывал он! — Как сосед? Что ты имеешь в виду? — Позвольте я объясню, — вызвался Давид. -Тут штука тонкая, психология. Он неудавшийся художник — это раз. Отсюда профессиональная зависть. Сделал карьеру в банке, а душа другого просит. Можно сказать, поет. А на холсте все тот же счетовод. — Дере при этих словах вздрогнул. Она бросила на Давида внимательный взгляд: нарочно? Тот невозмутимо продолжал: -Ну и папа-скульптор, должно быть, подначивал. У того вообще старческий маразм. Сынок и завелся… С женщинами проблемы — это два. Ненависть-любовь. Он и себя, должно быть, ненавидит за то, что при виде, как он выражается, «мерзости» в душе поднимается буря чувств. Желание сперва овладеть ею, а потом уничтожить. — Да ты поэт, — усмехнулся Дере. — Подумать только! Секьюрити, а «душа поет»! Только вместо серенады выходит строевая. Ать-два! Отомстил за счетовода. Она подумала, что Давид его сейчас убьет. Он же ненавидит слово «секьюрити». И поспешно подошла к мужу, обняла здоровой рукой. Защитила. — Алик, я очень устала. Ты даже не представляешь, как! Ноги гудят, плечо ноет. — Да, но надо же что-то делать? Где этот… э-э-э… — Карл Янович сбежал. — Как сбежал? Почему сбежал? — Дере оторопел. — И ты его упустил?! Альберт Валерианович гневно смотрел на Давида. — Да. Была перестрелка. У меня раньше кончились патроны. И он ушел. Огородами. — Это шутка, да? — Дере наморщил лоб. — Дуся? Это что, шутка? — Ну конечно, Алик. Конечно шутка. Я так решила. Не хочу поднимать шума в прессе. Опять ведь будет скандал. Я уже от этого устала. Честное слово. Если он еще раз появится на нашем пути, мы сдадим его в милицию. Тем более — есть фотографии и диктофонная запись. Не это сейчас важно. — Как? А что? Что, по-твоему, важно? — Кто убил Клару. — И так ясно: щенок. — Завтра мы поедем на следственный эксперимент, — сказал Давид. — В особняк Гатиных. И Симонов нам расскажет и покажет: как, за что, при каких обстоятельствах он убил гражданку Гатину Клару… Как ее отчество? — Я не поеду! — возмутился Дере. — Я-то там с какого боку? — Алик, мы едем в качестве понятых, — мягко сказала она и даже прижалась к нему. — Не поеду! И ты не поедешь! Ты себя плохо чувствуешь! — Алик, надо. — Да какого черта! — Дере отодвинулся. — Что за бред? — Алик! — Я не поеду! Не поеду!!! — Похоже, Альберт Валерианович, что вы боитесь, — медленно сказал Давид. И ей: — Тебе так не кажется? — С какой стати он тебе тыкает! — возмутился Дере. — Моей жене! — Алик! Успокойся! — А может, и не маньяк? — Альберт Валерианович с усмешкой посмотрел на постельное белье с подозрительными пятнами. — Может, это вы с ним резвились? Моя жена с охранником? Докатилась! Шлюха! По рукам пошла! Она не выдержала и влепила ему пощечину. Первый раз в жизни, да еще левой рукой! Получилось не очень хорошо: не звонко и некрасиво. — Ведешь себя как баба! — добавила на словах. -Что за истерика? Поедешь! — Дуся… — заскулил Дере. — Дуся, зачем ты так? Я старался… Весь вечер. Ты еще не знаешь, какой контракт я для тебя выбил. — О контрактах поговорим после. А завтра мы едем к Гатиным. Постели нам… В гостиной на первом этаже. Нам с тобой, — зачем-то добавила она. |