Онлайн книга «Черное белое»
|
— Валерия Алексеевна? — Мы никогда не жили богато. Несколько лет просто-напросто отчаянно нуждались. — Ну, ты даешь! Врушка! — Софья, давайте вернемся к вашему детству. — Я повторяю, что родилась в городе Москве. Мама говорит, что в тот день с самого утра шел дождь. Было сумрачно и прохладно. Я родилась в половине первого, и в этот момент тучи разошлись, выглянуло солнце, и она улыбнулась. Хотя роды были тяжелые… — …роды были тяжелые. Маму увезли в больницу ночью, когда схватки, начавшиеся с вечера, усилились. Рожала она во второй раз, мне к тому моменту исполнилось одиннадцать лет. И я все прекрасно помню. Потому что так ждала именно сестренку! Мама говорит, что родилась она в девять часов утра. Светило солнце, а потом внезапно пошел дождь. Ее привезли из роддома спустя несколько дней. Она была такая крохотная! И такая хорошенькая! — У меня никогда не было старшей сестры. Родители поженились за три месяца до моего рождения, я нашла свидетельство о браке, когда мне было десять лет. Прекрасно помню, что даже расплакалась. Выходит, это я заставила их пожениться! Я! — Они любили друг друга. К сожалению, расстались, после того как прожили вместе тринадцать лет. Несчастливое число. Мы остались втроем: я, мама и Соня. Тогда-то и стали отчаянно нуждаться. Алиментов не было. Потом отец стал присылать деньги. Но спустя много лет он вернулся в семью. Правда, мама к тому времени уже тяжело болела. Столько было пролито слез… Она умерла… — Она умерла. Тяжело болела. Последнее время я ее не видела, только разговаривала по телефону. Но я звонила ей часто! Каждую неделю, клянусь! Она была такая красивая! И папа… — Папа был очень красивый. Даже когда ему было пятьдесят с лишком, на него заглядывались молодые женщины. В молодости у него были кудрявые волосы. Кудрявые светлые волосы. Он был похож на поэта Сергея Есенина. Но при этом высок ростом и в плечах широкий. У него были синие глаза. Удивительно яркие синие глаза. Говорят, что я на него похожа. Цветом глаз, цветом волос. — Софья? Что с вами? Почему вы молчите? — Я, кажется, схожу с ума… Нет, не может быть! Она просто видела старые фотографии! Она листала мамины альбомы! — Валерия Алексеевна, ваша мать умерла. А отец? Жив? — Он погиб. Несчастный случай. Утонул в реке. Он стал много пить последнее время. И… — Господи! Папа умер! — Соня? Что с вами?! — Папа умер! А-а-а! — Вот видите, я же вам говорила! У нее начинается это, едва речь заходит об отце! Именно после его гибели Соня подсела на наркотики! — Я осталась совсем одна! Никого! Господи, как же мне одиноко! У меня все отобрали! Все! Теперь еще и это! — Ну что, Александр Сергеевич? — Ей надо успокоиться. Софья, вы в состоянии продолжить? Или мы прервемся? — Я хочу полежать. Почему мне никто не сказал? — О чем? — О том, что отец умер? Она знала? — Кто она? — Мама. Мама знала? — Сонечка, мама умерла задолго до этого. — Я уже ничего не понимаю. Ничего. Хочу лечь. — Хорошо, — кивнул врач. — Для первого раза достаточно, пусть вернется в палату. Анатолий Борисович, думаю, что успокоительное ей просто необходимо. — Я уже дал медсестре указания. — Что вы со мной делаете! — неожиданно закричала Соня. — Я не хочу так жить! Не хочу! Верните меня на место! Это насилие! — Соня, либо вы успокоитесь, либо мы вызовем… — Да слышала уже! Вызывайте, кого хотите! Даже милиция с ней заодно! — Соня, вы пойдете в палату? — Пойду! — Ольга Петровна, — позвал медсестру главврач, проследите. Я сейчас приду. Сопровождаемая санитаркой и медсестрой Соня вышла из кабинета. Было слышно, как, идя по коридору, она продолжала произносить какие-то бессвязные угрозы. — Ну что, Саша? — спросил главврач у молодого коллеги, едва только крики в коридоре затихли. — А что тут можно сказать? На лицо явные отклонения от нормы. Она заменяет понятия прямо противоположными. Когда родилась — светило солнце, значит, шел дождь. Жили бедно, утверждает, что жили в достатке. Папа был красивый, значит, мама была красавицей — замена папы на маму. Семьдесят восьмой на семьдесят девятый. Эта замена весьма странная. А цель всего этого: забыть, что отец умер. Именно отец, к которому Соня, судя по всему, была сильно привязана. После его смерти даже стала употреблять наркотики. Так, Валерия Алексеевна? — Да. — И каков диагноз, Саша? — Диагноз пока поставить трудно. — Амнезия? — Она все прекрасно помнит. Просто боится воспоминаний. На лицо агрессия, бессвязные угрозы, ненависть к старшей сестре. Причина, судя по всему, ревность. Ревность к отцу. На которого сестра очень похожа. Настойчивое требование вызвать милицию, привлечь к ответственности старшую сестру… Это уже похоже на паранойю. Я бы очень осторожно сказал так: предположительно у девушки развилась параноидальная шизофрения. Как и большинство шизофреников, она категорически отрицает, что больна. — Что ж, значит, я был прав, — сказал главврач. — Но вы не расстраивайтесь, Валерия Алексеевна. Я отойду минут на десять, проконтролирую. Потом, Саша, договорим. Случай чрезвычайно интересный. Как думаешь, это последствия травмы головы, или резкого прекращения приема наркотиков? Или и того, и другого? А может, у нее были отклонения еще в раннем детстве? Ладно, потом. Когда главврач покинул кабинет, наконец, подал голос и оперуполномоченный: — Значит, Софья Алексеевна Летичевская недееспособна? Правильно я понял? — На данный момент да. Не вполне отвечает за свои действия и поступки. — Как человек, мало что понимающий в медицине, смотрел я на это дело и думал — дай бог терпения старшей сестре. Я бы определил ее на принудительное лечение, вашу Соню. — Валентин Сергеевич сочувственно вздохнул. — Значит, заявление от нее мы принимать не обязаны. А как насчет наезда, Валерия Алексеевна? — Пока оставим это. — Ну, как хотите. Тогда, я, пожалуй, пойду. Дел много. До свидания. — Всего хорошего. Оставшись наедине с красавцем-врачом, Валерия улыбнулась и с некоторой долей кокетства в голосе спросила: — Давно вы практикуете в психотерапии? — Практики у меня как раз маловато. После института и ординатуры отработал полтора года. Теперь записался на курс к известному профессору. Читает лекции по психотерапии. Интересно. Замены, переносы, сопротивление… — Что-что? |