Книга Невидимки, страница 20 – Стеф Пенни

Но чем дальше мы отъезжаем от Лурда, тем глупее все это начинает казаться. Пластмассовые статуэтки, сделанные на Тайване (я проверял), толпы больных, медлительных стариков, предупредительные помощники с их дружелюбными улыбками. Бутылки из-под кока-колы, наполненные святой водой из крана. Не знаю. Конечно, мы каждый день поим Кристо святой водой, и она ему, похоже, нравится. Интересно, он понимает, в чем смысл всего этого? В последнее время мы не слышали от него ни слова. Не знаю, что он думает; может, он в это верит, потому что ему шесть лет и мы твердим ему, что святая вода поможет ему выздороветь, а мы ведь взрослые, а значит, не можем ошибаться. Но друг с другом про чудеса и все такое мы не говорим. В каком-то смысле кажется, что это какой-то спектакль, который мы разыгрываем ради шестилетки. Это спектакль, а мы не очень хорошие, но отчаянно старательные актеры.

Кроме дня рождения ба, на обратном пути случается еще кое-что важное. Иво с дедом Тене заставляют нас заехать в деревушку под названием Сен-Жан-сюр-что-то-там. Она лежит немного в стороне от нашего маршрута, и нам приходится поколесить по проселочным дорогам. Это где-то на полпути, в самом сердце Франции, но местность здесь более холмистая, чем та, по которой мы проезжали в Лурд. Края тут дикие и неприветливые, совсем не похожие на живописный теплый юг. Мы с ба едем следом через деревушку и останавливаемся. Кат недовольна, потому что это очередная задержка, а она и так уже сыта заграницей по горло. Никаких особенных красот, в отличие от всех тех мест, через которые мы проезжали, здесь нет; я представления не имею, зачем кому-то здесь останавливаться. Ба со вздохом закуривает:

— Могли бы уже Париж проехать.

Я выбираюсь наружу и подхожу к трейлеру деда Тене. Иво выносит Кристо из кабины фургона и протягивает мне:

— Пригляди за ним немного. Сынок, погуляй с Джей-Джеем, хорошо?

Я пристраиваю Кристо на бедре.

— Чего ради мы тут остановились?

Иво смотрит на меня с таким выражением, что я молча разворачиваюсь и ухожу.

— Пойдем посидим на травке? — говорю я Кристо. — Давай, вот так.

Дядя возвращается в трейлер и закрывает за собой дверцу. Может, они с дедом Тене опять повздорили? В последнее время они то и дело бранятся. Мы с Кристо идем вдоль обочины. Подходит ба. Накрапывает дождь, вокруг сыро, и присесть нигде не хочется.

— Что они теперь затеяли? — спрашивает она у меня.

— Без понятия.

— Черт подери. Я хочу уже наконец очутиться дома, а ты? Маму увидеть?

— Угу.

Я в самом деле скучаю по маме, но, если не считать этого, домой мне совсем не хочется. Опять обычная скучная жизнь, и школа, и нудеж про экзамены в следующем году.

— Вот было бы здорово жить во Франции!

Вообще-то, я вовсе не собирался этого говорить, оно само как-то вырвалось.

Ба вытаскивает сигарету изо рта и смотрит на меня с таким видом, как будто я сказал, что было бы здорово отрастить себе вторую голову.

— Жить здесь? И что тут делать?

— То же, что и все. Жить. Нужно только французский выучить, и все.

— В самом деле?

Она усмехается и смотрит на меня с этим несносным выражением, какое бывает у всех взрослых, — мол, ты столько всего еще не знаешь, лень даже начинать.

— А что тут такого? — говорю я.

Ба все с той же усмешкой пожимает плечами.

— Я мог бы. Я знаю, что ты думаешь. Так вот, ты ошибаешься.

— Ах, ты знаешь, что я думаю?

Я понимаю, что ступаю на тонкий лед, но меня уже несет.

— Да.

Она наставляет на меня палец:

— Юноша, ты понятия не имеешь, о чем я думаю.

— Ты думаешь, что такие, как мы, не переселяются во Францию. Ты думаешь — ну вот, этот глупый Джей-Джей снова витает в облаках. Ну, ничего, подрастет — поумнеет. Будет с дедом мусор собирать, дед из него всю эту горджиевскую дурь выбьет.

Щеки у меня горят от собственной дерзости. Лицо у ба каменеет.

— Не смей так говорить о деде! Кто, по-твоему, оплачивает твое драгоценное образование? Дед и его грузовик, вот кто!

— Вообще-то, школы у нас бесплатные.

— Бесплатные?! Да в твоем возрасте уже давным-давно пора работать, а не сидеть сложа руки. Помогать матери. Быть мужчиной. Но нет. Весь в своего папашу… никчемного горджио!

В какой-то миг мне начинает казаться, что она сейчас меня ударит. Я даже совсем забыл, что держу на руках Кристо, и мы переругиваемся через его голову, как бы смешно это ни звучало.

Ба, судя по всему, в бешенстве: обычно она не употребляет бранных слов, хотя моего никчемного папашу-горджио поминает всякий раз, когда я вывожу ее из себя. Это нечестно, потому что, во-первых, отцов не выбирают и, во-вторых, я не знаю даже, как его зовут, я вообще ничего о нем не знаю. Что я могу сказать в ответ?

И тут Кристо протягивает пальчик и тычет меня в подбородок. Так он говорит: эй вы, хватит кричать.

— Прости, Кристо. Мы ведем себя глупо?

— Да, Кристо, — подхватывает бабушка, — прости. Я слишком устала от дороги. Мне хочется домой. Нам всем нужно поскорее попасть домой, — добавляет она, бросая на меня сердитый взгляд.

Иво выходит из трейлера и, закурив, направляется к нам.

— Поехали уже дальше, — говорит ему ба. — Мой внук сводит меня с ума.

— Прости, тетя Кат. Мы с папой просто хотели поговорить. Видишь ли, мы остановились здесь потому… — Он оглядывается. — Потому что здесь погибла Кристина. На этой дороге.

— Ох, — вздыхаю я.

— Господи, Иво. — Ба крестится. — Что же ты сразу не сказал?

Он молчит.

— Если хочешь, можно сходить к ней на могилу, — предлагает ба.

Иво смотрит куда-то на мое правое ухо.

— Нет, — произносит он наконец. — Она… ее кремировали. Вот так.

— Ох, — повторяю я снова.

Я принимаюсь оглядываться по сторонам с мыслью, что надо бы набрать цветов и оставить их здесь. Но цветов тут что-то не видно — одна только трава. Не положишь же на дорогу охапку травы в память о погибшем человеке.

Иво берет у меня Кристо, и тот кладет голову отцу на плечо. Ба с Иво ходят по обочине туда-сюда и вполголоса о чем-то переговариваются, не обращая на меня никакого внимания. Разумеется, бабушка помнит Кристину. А я не помню. Мне было всего два года, когда она погибла, я вообще ни разу в жизни ее не видел, это произошло еще тогда, когда мама была в немилости и жила в Бейзингстоке.

Я ворошу ногой траву и вдруг замечаю какие-то маленькие цветочки. Чем больше я их ищу, тем больше нахожу. Я так увлекаюсь, что даже забываю, зачем их рву. У меня получается довольно приличный букет, с листьями папоротника и прочей зеленью. Выглядит он очень симпатично. Я размышляю об этой девушке, которую никогда не видел. Не знаю, любила она цветы или нет, но разве их кто-то не любит? Я возвращаюсь к остальным. Они уже рассаживаются по машинам, и, когда я подхожу, полюбоваться моим букетом некому.