Онлайн книга «Утраченные иллюзии»
Каждый поздравил Фино с повышением и блестящим будущим. — Теперь ты оседлал и нас, и прочих, — сказал ему один из сотрудников, неизвестных Люсьену. — Ты стал Янусом... — Если бы только Янусом, — сказал Верну. — Ты разрешишь нам обстреливать наши мишени? — Все, что вы пожелаете! — сказал Фино. — Ну, понятно, газета не может отступать, — сказал Лусто. — Господин Шатле взбешен, мы ему не дадим покоя целую неделю. — Что случилось? — сказал Люсьен. — Он приходил требовать объяснений, — сказал Верну. — Бывший щеголь времен Империи наткнулся на Жирудо, и тот самым хладнокровным образом сказал ему, что автор статьи — Филипп Бридо, а Филипп предложил барону назначить час и род оружия. На этом дело и кончилось. В завтрашнем номере мы хотим извиниться перед бароном: что ни фраза, то удар кинжала! — Ужальте его покрепче, тогда он прибежит ко мне, — сказал Фино. — Я притворюсь, что, укрощая вас, оказываю ему услугу; он близок к министерству, и мы можем кое-что урвать — место сверхштатного учителя или патент на табачную лавку. Наше счастье, что статья задела его за живое. Кто из вас желает написать для моего нового журнала основательную статью о Натане? — Поручите Люсьену, — сказал Лусто. — Гектор и Верну дадут статьи в своих газетах... — До свиданья, господа! Мы встретимся сегодня у Барбена [146] , — сказал Фино, смеясь. Люсьен выслушал поздравления по поводу того, что он вступает в грозный корпус журналистов, и Лусто рекомендовал его как человека, на которого можно положиться, — Люсьен приглашает нас всех, господа, на ужин к своей возлюбленной, прекрасной Корали. — Корали переходит в Жимназ, — сказал Люсьен Этьену. — В таком случае решено, мы поддержим Корали. Не правда ли? Надо дать во всех ваших газетах несколько строк об ее ангажементе и указать на ее талант. Похвалите дирекцию Жимназ за вкус и догадливость. Нельзя ли наделить ее и умом? — Умом мы ее наделили, — отвечал Мерлен. — Фредерик [147] вместе со Скрибом написал пьесу для Жимназ. — О! Тогда директор Жимназ самый предусмотрительный и самый проницательный из дельцов, — сказал Верну. — Послушайте! Повремените писать статьи о книге Натана, пока мы не сговоримся, — и я скажу вам почему, — сказал Лусто. — Сперва поможем нашему новому собрату; Люсьену надо пристроить две книги: сборник сонетов и роман. Клянусь честью газетной заметки, не пройдет и трех месяцев, мы сделаем из него великого поэта! «Маргаритки» нам пригодятся, чтобы унизить все эти Оды, Баллады, Размышления [148] , — короче, всю романтическую поэзию. — Вот будет потеха, если сонеты никуда не годятся, — сказал Верну. — Какого вы мнения о своих сонетах, Люсьен? — Да, какого вы о них мнения? — сказал один из незнакомых сотрудников. — Господа, сонеты превосходные, — сказал Лусто. — Даю слово! — Отлично. Я удовлетворен, — сказал Верну. — Я ими собью с ног этих поэтов алтаря, они надоели мне. — Если Дориа нынче вечером не возьмет «Маргаритки», мы двинем статью за статьей против Натана. — А что скажет Натан? — вскричал Люсьен. Все пять журналистов расхохотались. — Он будет восхищен, — сказал Верну. — Вы увидите, как мы все уладим. — Итак, сударь, вы наш? — сказал один из сотрудников, которого Люсьен не знал. — Да! Да! Фредерик, довольно шутить. Вот видишь, Люсьен, — сказал Этьен новопосвященному, — как мы действуем ради тебя; и ты не увильнешь при случае. Мы все любим Натана, а собираемся напасть на него. Теперь приступим к разделу «империи Александра». Фредерик, желаешь Французский театр и Одеон? — Ежели господа журналисты не возражают, — сказал Фредерик. В знак согласия все наклонили голову, но Люсьен приметил, как в их глазах блеснула зависть. — Я оставлю за собой Оперу, Итальянцев и Комическую оперу, — сказал Верну. — Отлично! Гектор возьмет театры водевилей, — сказал Лусто. — А что же мне? У меня нет ни одного театра! — вскричал сотрудник, незнакомый Люсьену. — Ладно, тебе Гектор уступит Варьете, а Люсьен — Порт-Сен-Мартен, — сказал Лусто. — Отдай ему Порт-Сен-Мартен, он без ума от Фанни Бопре, — сказал он Люсьену, — ты взамен получишь цирк Олимпио. Я беру себе Бобино [149] , Фюнамбюль [150] и госпожу Саки [151] ... Что у нас есть для завтрашнего номера? — Ничего. — Ничего? — Ничего. — Господа, блесните ради моего первого номера! Барона Шатле и его выдры не хватит на всю неделю. Автор «Отшельника» уже изрядно всем наскучил. — Состен-Демосфен уже не забавен, — сказал Верну. — Все набросились на эту тему. — Да, нам нужны новые покойники, — сказал Фредерик. — Господа, а что если мы примемся за добродетельных мужей правой? Объявим, допустим, что у господина Бональда запах от ног? — вскричал Лусто. — Не начать ли серию портретов прославленных ораторов из лагеря правительства? — сказал Гектор Мерлен. — Начни, дружок, — сказал Лусто. — Ты их знаешь, они из твоей партии, ты можешь удовлетворить какую-нибудь междоусобную ненависть. Вышути Беньо, Сириеса де Мейринака и других. Статьи можно готовить заранее, тогда мы не будем бедствовать из-за материала. — Не изобрести ли какой-нибудь отказ в погребении [152] с более или менее отягчающими вину обстоятельствами? — сказал Гектор. — Нет, мы не пойдем по стопам крупных конституционных газет, у которых папка с фельетонами о священниках битком набита утками, — отвечал Верну. |