Онлайн книга «Призрак с Кейтер-стрит»
На лице Доминика отразилось удивление. — Не смеши меня. — Что же в этом смешного? — холодно спросила Шарлотта. — Ты же валяешься в кровати со служанкой, не так ли? Лили даже не горничная. Простая служанка. — Саре никогда не придет это в голову, она не публичная девка. Сказать такое даже в шутку — необычно и унизительно для тебя. — Последнее, что я намеревалась делать, — это шутить! Почему тебя оскорбило, когда я сказала, даже гипотетически, такую вещь о Саре, и в то же время ты признаешь это в себе, нисколько не стыдясь? Краска снова прилила к его лицу, и в первый раз он отвернулся от нее. — Я не горжусь этим. — Из-за Сары? Или потому что Лили мертва? — Почему Шарлотта вдруг увидела его с такой ясностью? Это было больно, подобно солнечному лучу утром, высветившему все изъяны на коже. — Ты не понимаешь, — сказал он раздраженным тоном. — Когда выйдешь замуж, то поймешь. — Пойму что? — Что… — Доминик встал. — Что мужчины… мужчины иногда ходят… — Он остановился, неспособный закончить фразу деликатно. Она язвительно закончила за него: — Что вы имеете один свод правил для себя и другой — для нас. — У нее щекотало в горле, как будто бы она хотела заплакать. — Вы требуете полной верности от нас, а сами чувствуете себя свободными любить кого вам нравится… — Это не любовь, — взорвался Доминик. — Ради бога, Шарлотта… — А что? Похоть? — Ты не поймешь. — Тогда объясни мне. — Не будь наивной. Ты не мужчина. Если бы ты была замужем, то, возможно, поняла бы, что мужчины другие. Ты не можешь применять женские чувства, женские правила к мужчинам. — Я могу применять правила верности и чести к кому угодно. Теперь Доминик рассердился: — Это не имеет ничего общего с верностью или честью! Я люблю Сару! Во всяком случае, помоги мне боже, любил до тех пор, пока она, — вдруг лицо его стало совершенно белым, — не начала думать, что я убийца. — Он смотрел на нее, и она видела беспомощность и боль в его глазах. Шарлотта тоже встала и не задумываясь взяла его за руку. Доминик вцепился в нее: — Шарлотта, она так думает! Она ясно сказала это! — Она поверила Эмили, — прошептала Шарлотта. — Возможно, она знает и про Лили тоже. — Но, ради бога, это не то же самое, что убить четырех беспомощных девушек и бросить их тела на улице!.. — Если она знает о Лили и предполагает что-то обо мне, тогда ты оскорбил ее, причинил ей боль. Может, она просто хотела ответить тебе тем же. — Но это же абсурд! Она не может быть так оскорблена… что… Шарлотта смотрела на него с серьезным видом. — Я была бы сильно оскорблена. Если бы я отдала тебе всю свою любовь, свое сердце и тело, и была бы верна тебе, не думала ни о ком другом, — я была бы оскорблена до глубины души. Если бы я узнала, что ты спишь с моей служанкой, и если бы я предполагала, что ты ухаживаешь за моей сестрой, я могла бы оскорбить тебя так глубоко, насколько это было бы в моих силах. Если бы ты предал меня так, убийство показалось бы тебе немногим хуже. — Шарлотта! — Его голос, вначале хриплый, сорвался на высокие ноты. — Шарлотта, ты не можешь так думать! О, пожалуйста, боже! Я имею в виду, что я… никого никогда не оскорблял! — Он снова схватил ее руки и держал их так крепко, что чуть не сломал ей пальцы. Она не пыталась освободиться от его хватки. — За исключением Сары и, может быть, Лили? Она любила тебя, или служанки тоже дают волю своей прихоти, как мужчины? — Шарлотта, ради бога, не будь такой злой! Помоги мне! — Я не знаю как. — В ответ на его пожатие она тоже пожала ему руку. — Я не могу заставить Сару чувствовать по-другому. Я не могу изменить то, что она сказала, или заставить тебя забыть то, что она говорила. Доминик долго стоял неподвижно, очень близко к ней, глядя в ее глаза, на ее лицо. — Нет, — сказал он наконец и смежил веки. — Ты не можешь сделать так, — он говорил очень мягко, — чтобы я был абсолютно уверен, что не совершал этого преступления. Этот гнусный полицейский сказал, будто такой человек, убийца, может не знать, что он творит. Это означает, что этим человеком могу быть я. Я мог совершить преступление — и не знать об этом. Я видел твоего отца на улице. Никто еще, кажется, не понял, что это означает, что я тоже там был. И я знал всех четырех девушек… и меня не было дома, когда каждая из них была убита… На все на это она могла сказать лишь одно, что могло успокоить его и в то же время было правдой: — Если бы Питт думал, что ты мог сделать это, он снова пришел бы сюда, чтобы допросить тебя. Он не исключил бы тебя из списка подозреваемых только потому, что ты джентльмен. — Думаешь, у него есть какая-нибудь идея? — нетерпеливо спросил Доминик. Было видно, насколько сильно он желал верить ей и как тяжело это для него. — Я знаю, он тебе не нравится, но как тебе кажется, сколько времени ты мог бы вводить его в заблуждение? Доминик скорчил гримасу: — Я не думаю, что он мне не нравится. Я думаю, что побаиваюсь его. — Потому что он умен? — Да. — Он вздохнул. — Спасибо, Шарлотта. Да, я полагаю, Питт допросил нас достаточно тщательно. Может, если бы это был один из нас, он бы уже закрыл следствие. Ты так не думаешь? Острый страх вернулся к ней снова. На этот раз она солгала, как если бы желала защитить ребенка: — Думаю. Доминик с шумом выдохнул и сел. — Как Сара могла подумать, что я мог совершить такое? Та, которая знает меня… Ты сказала, она любит меня. Как можно любить кого-то и так о нем думать? — Потому что любить кого-то не означает знать его, — произнесла Шарлотта слова, которые повторяла про себя снова и снова. Но значат ли они так же много для Доминика, как и для нее? — Она действительно не любит меня, — медленно произнес он, — иначе бы она так не подумала обо мне. — Ты сам о себе так подумал. — Это иное. Я себя знаю, но я никогда не думал плохо о ней, ни при каких обстоятельствах. — Выходит, ты знаешь ее не больше, чем она — тебя. — Шарлотта осознала свои мысли лишь сейчас, когда озвучила их. — Что ты имеешь в виду? — У нас у всех есть недостатки… у Сары тоже. Если ты ожидаешь от нее, что она будет совершенством, то ты так же чудовищно несправедлив по отношению к ней, как и она по отношению к тебе. — Я не понимаю тебя, Шарлотта, — нахмурился он. — Иногда мне кажется, ты сама не понимаешь, что говоришь. — Нет… — Ей было очень досадно. Она увидела, что он действительно не понял ее. — Я так и думала, что ты не поймешь. — Глубокие чувства обуревали ее. — Я пойду наверх, посмотрю, как там Сара. |