Онлайн книга «Держи меня крепче»
|
– Сегодня Григорьев совещание собрал, – со вздохом сказал он. – И меня приглашением удостоили. С моей особы и начали. Григорьев озадачился вопросом: «Это что же творится?» – и так разошелся, что только держись. «Дело чести для нас обелить честное имя нашего товарища. Все силы бросим и все такое… Тех, кто ртом и жопой хватает, по фамилиям знают и не трогают, а честным людям работать не дают, подставы устраивают». Я краснел как девица и мечтал провалиться сквозь землю. Короче, меня в отпуск с путевкой в санаторий отправили, чтоб, значит, отдыхал и ни о чем не волновался. А уж тут товарищи во всем разберутся и встретят меня с оркестром. – Ну, так и хорошо, – неуверенно вякнула я, не понимая, чем Артем недоволен. – Чего хорошего, Ольга? – вздохнул он. – Вешняков, – посуровела я, хотела продолжить, но он перебил: – Ладно. Буду к отдыху готовиться. – Готовься, только устрой мне встречу с Новиковым. – Он сказал, что завсегда рад тебя видеть. Далее события развивались стремительно, причем по самому фантастическому сценарию. Прежде всего обнаружился тот самый тип, заявивший, что Артем занимается распространением наркотиков, отсиживался он в деревне у тетки, где его без труда и обнаружили. С затаенной радостью он сразу же сообщил, что настучать его принудили неизвестные злодеи, которые подло ему угрожали, обещая погубить всю его семью. Сам парень был мелким наркодилером, семьи у него, кстати, не было, но вдаваться в детали никто не собирался. Потом стало еще веселее. Некий удалец, взятый накануне с небольшой партией героина, поведал заинтересованным слушателям о том, как мента подставили, и о своем собственном участии в этом деле. Припадок совестливости объяснил надеждой на послабление в наказании. Кто словчил и конверт в ящик стола сунул, со стопроцентной уверенностью не скажет, но ходит слух, что Ванька-опер, тоже мелкий дилер, прозванный так потому, что когда-то носил погоны сержанта, но врал, что работал в убойном отделе. Тут выяснилось, что Ванька уже второй день в морге, куда угодил, возвращаясь домой мертвецки пьяным на машине и влетев в фонарный столб. К Туманову с вопросами никто не приставал, что неудивительно: он просто выполнял свой долг, как ему и положено. Вешняков, пересказывая все это, скрипел зубами. Мы с Лялиным хохотали в голос, а наш друг мрачнел все больше. – Чего вы ржете? – разозлился он. – Это ж форменный цирк. – Точно. Оттого и ржем. – Тут плакать надо, – упрямился Артем. – Не зря говорят: закон что дышло, куда повернул… – Да не заводись ты, – попросила я. – Отбились, и слава богу. – Вот именно, отбились. Не будь вас… – Я вообще ничего полезного не сделал, – ввернул Лялин. – Да вы что, не понимаете, это что же получается… – Нет правды на свете, – кивнул Лялин, не удержался и хохотнул. – Конечно, нет. А все из-за того, что люди, которые обязаны… – Все, – вздохнула я. – Завелся, теперь до утра ораторствовать будет. Вешняков, тебе сколько лет? – Много. Но порядка все равно хочется. – Это вряд ли, – усмехнулся Лялин. – А оптимистичных прогнозов у тебя нет? – вздохнул Вешняков. – Оптимистичных взять неоткуда.
Отправив Вешнякова в санаторий и вздохнув с некоторым облегчением, я вспомнила о Корзухине, точнее, я о нем и не забывала, а теперь решила: самое время нам поговорить. Дед сказал «интеллигентно», оттого я позвонила Владимиру Сергеевичу и максимально вежливо попросила о встрече, на что и получила согласие. Принял он меня в своем кабинете, где я появилась в точно назначенное время. Корзухин сидел за столом, разговаривал по телефону. Увидев меня, разговор быстро закончил, кивнул и предложил присесть. Я отметила, что седины в его волосах прибавилось, лицо осунулось, взгляд устремлен в никуда, в общем, было ясно: человек чувствует себя, мягко говоря, неважно, что неудивительно, учитывая недавние события. – Чем обязан? – спросил он без враждебности, но и гостеприимства демонстрировать не стал. Я на него и не рассчитывала. – Я уже объяснила по телефону, у меня к вам несколько вопросов. Помните, мы договаривались, если они возникнут, я к вам обращусь. – Какие вопросы? – нахмурился он. – Они касаются вашей дочери Вики. Он дернул щекой, отвернулся к окну, покрутил авторучку и отбросил ее в сторону. – Почему вы с таким упорством лезете в мою личную жизнь? – произнес он с горечью. – Хочу докопаться до истины. – Какой еще истины? О чем вы? Мой ребенок погиб… – Да, и вы считаете, что в этом есть моя вина. Если честно, я тоже так считаю. Оттого и хочу понять… – Какая теперь разница, – отмахнулся он. – Ее не вернешь… Я достала из сумки тетрадь Вики и положила перед ним. – Что это? – спросил он. – Взгляните. Почерк дочери вам наверняка знаком. Он смотрел на тетрадь так, точно боялся к ней прикоснуться. Потом осторожно придвинул к себе, открыл, взглянул на первую страницу, быстро пролистал тетрадь до конца, отложил в сторону и вздохнул. – Вы знаете, кому адресуются эти слова? – выдержав паузу, задала я вопрос. – Нет. – И не догадываетесь? Он не ответил, смотрел прямо перед собой, и в глазах его была тоска, с которой трудно жить, почти невозможно. Мне стало мучительно жаль его. Захотелось встать и уйти, но мгновенный порыв порывом и остался. – Владимир Сергеевич, я разговаривала с патологоанатомом. Вика, несмотря на юный возраст… Он ударил кулаком по столу так, что фотографии, стоявшие рядом, едва не упали. Фотографий было три: на одной Людмила с дочкой, на второй – Вика, на третьей – Инна с белым пушистым котом на коленях, здесь ей было лет тринадцать, улыбающееся детское личико с озорным взглядом. На ту девушку, с которой я говорила совсем недавно, похожа мало. Не чертами, выражением лица. Я вспомнила, что говорила Инна: те времена для нее были самыми счастливыми. – Хотя бы после ее смерти… – пробормотал Корзухин, справившись с гневом. – Не тащите всю эту грязь наружу. – У нее был друг? |