Книга Черная вдова, страница 155 – Анатолий Безуглов

— Например? — полюбопытствовал Игорь Андреевич.

— Был у Жоголя приятель, некто Севрухин, проректор медицинского института. Заядлый турист. Каждое лето собиралась группа таких, как он, энтузиастов и отправлялась то на Памир, то в Саяны, то по Карелии… Севрухина интересовали не столько деликатесы, сколько мясная тушёнка, бульонные кубики и другая провизия, необходимая в походах. А где ты видел, чтобы все это свободно лежало в магазинах? Жоголь снабжал Севрухина, за что проректор помогал набрать проходной балл одному-двум абитуриентам, за кого хлопотал добрейший Леонид Анисимович. Если протеже поступал в медицинский или международный институт, Жоголь имел за это от десяти до тридцати тысяч.

— За одного человека?!

— У него расплата поштучная, а не оптовая. Когда я сказал Севрухину, сколько Жоголь получает дивидендов с одной баночки тушёнки, что проректор берет в турпоездку, тот чуть в обморок не упал! Ему и в голову не могло прийти, что Жоголь берет с этих абитуриентов взятки.

— Значит, он прикарманивал деньги? — уточнил Игорь Андреевич.

— Все до копейки! А тех, с кого брал, уверял, что себе ничего не оставляет, а отдаёт тому, кто устроил поступление.

— Ловкач, ничего не скажешь! — восхищённо покрутил головой Чикуров.

Он спросил у Огородникова, не встречались ли в жогольском деле такие лица, как Скворцов-Шанявский, Решилин, Варламов и другие, замешанные в южноморской истории. Василий Лукич ответил, что ни о ком из них ни разу даже речь не заходила.

— Ну а как в семье у Жоголя? — задал последний вопрос Чикуров.

— По-моему, полный раздрызг. Из разговора с женой я понял, что Жоголь имел молодую любовницу, из-за которой якобы и сбился с панталыку… Однако я уверен, Жоголь не из тех, кого можно сбить с пути истинного. Он сам кого хочешь совратит.

— Дети есть?

— Да, сын Михаил, двадцати лет. Учится в Суриковском институте. Вернее, учился…

— Почему в прошедшем времени?

— Сбежал из дому. Ещё летом. Тоже тёмная история. Парень связался не то с хиппи, не то с панками, а может, и с кришнаитами. Теперь этих, как говорят, неформальных групп развелось черт знает сколько. Кстати, хочу выбрать вечер и сходить на Новый Арбат, посмотреть, как они выглядят. Интересно… Так вот, за несколько дней до исчезновения Михаила Жоголя у него в доме появились дружки, немытые, в рваной одежде, обвешанные цепями и другой дребеденью… Мать считает, что сын ушёл с такими вот. Месяца два от него не было ни слуху ни духу. Опасались, что сына уже нет в живых. Но он дал о себе знать, хотя просил не предпринимать никаких мер к розыску. Мамаша так переживала, что угодила в больницу с нервным потрясением. Вышла оттуда неделю назад…

«С ней я, видимо, и разговаривал», — вспомнил дрожащий голос в трубке Чикуров.

— Между прочим, та самая любовница папаши одновременно крутила любовь и с сыном, с Михаилом, — добавил Василий Лукич.

В кабинет заглянул начальник конвоя и доложил, что привёз подследственного.

— Ну, Игорь, ты допрашивай первый, а потом уж я займусь, — сказал Огородников.

Но он присутствовал на допросе, хотя и помалкивал все время.

Тот факт, что допрос вёл другой следователь и по новым данным, насторожил Жоголя. Но сориентировался он очень быстро. Казалось бы, при такой бесцветной, анемичной внешности и характер должен быть вялый, аморфный, ан нет, Чикуров скоро понял, что Жоголь — орешек крепкий. Ни единого лишнего слова! Каждое предложение, каждый ответ тщательно продуманы и взвешены.

На вопрос, давно ли он знает Скворцова-Шанявского и как с ним познакомился, подследственный сказал:

— Знакомство у нас было шапочное. Кто свёл, даже не припомню уже. Дату тоже. Где-то в конце прошлого года.

— Ну а как же вы малознакомого человека порекомендовали Митрошину? — спросил Чикуров. — Я имею в виду сдачу квартиры.

— А что в этом особенного? — пожал плечами Жоголь. — Валерий Платонович профессор, человек в возрасте. Опасаться было нечего. Более того: Митрошин был страшно рад: солидный постоялец, да и не торговался.

— Сколько Скворцов-Шанявский платил за квартиру? — поинтересовался Чикуров.

— Двести рублей в месяц.

«Ничего себе! — подумал Игорь Андреевич. — А Митрошин уверял, что не брал со Скворцова-Шанявского ничего».

Дальше Жоголь показал, что дружбы со Скворцовым-Шанявским не поддерживал и те несколько их встреч в Москве у общих знакомых произошли случайно.

— А в Южноморске вы общались?

— Очень мало. Я жил там неподалёку от него и заходил к Валерию Платоновичу, чтобы воспользоваться телефоном.

— По вечерам бывали у него?

— Да, как-то забрёл к нему на огонёк. Но время провёл довольно скучно. Даже бутылочку сухого вина не распили: у Скворцова-Шанявского что-то с жёлчным пузырём, блюдёт себя. А вскоре я улетел в Москву.

— Когда именно?

— Девятнадцатого октября.

«За два дня до смерча» — отметил про себя Чикуров.

Чикуров перешёл к другим участникам южноморского дела. По словам Жоголя, он хорошо знал только Решилина, с которым давно был в дружеских отношениях. О Пузанкове, жившем на даче художника, Жоголь ничего определённого сказать не мог, не знал, откуда и как появился «глухонемой». Вспомнил Жоголь и Эрнста Бухарцева, которого видел в Южноморске в доме Скворцова-Шанявского.

— Раньше Бухарцев был шофёром у Валерия Платоновича, — добавил бывший замдиректора магазина. — Потом они расстались, почему — не знаю.

Киноартиста Великанова Жоголь знал только по фильмам, а в жизни — увы. Что же касается Привалова, Варламова и Рогового, то он о них даже и не слыхивал.

— А фамилия Листопадовой вам что-нибудь говорит? — поинтересовался Чикуров о человеке, которому Скворцов-Шанявский по приезде из Южноморска отослал крупные денежные переводы.

— Листопадова, Листопадова… Кто она?

— Знакомая Скворцова-Шанявского. Живёт, кажется, в Сибири.

— Нет, такую не знаю, — мотнул головой Жоголь.

Когда разговор зашёл о том, есть ли у Скворцова-Шанявского родственники, допрашиваемый сказал, что знает только Орысю, которую профессор представил как супругу. А о самой Сторожук Жоголь имел самые общие сведения: с Валерием Платоновичем она познакомилась в Трускавце, а потом перебралась к нему в Москву. Чем занимается, какую имеет специальность, Жоголь понятия не имел.

Следователь спросил, не употреблял ли кто-нибудь из названных и знакомых ему людей наркотики.

— При мне — нет! — категорически заявил подследственный.

— Может быть, слышали от кого-нибудь?

— И не слышал, — твёрдо произнёс Жоголь. — Извините, а почему вы расспрашиваете об этих товарищах?