Онлайн книга «Черная вдова»
|
— Елена, — торжественно проговорила Леокадия Модестовна, — это все достанется тебе… Негнущимися, малопослушными пальцами она разложила на диванчике красивые футляры с золочёной монограммой. — Что это? — наивно спросила девочка. — Посмотри… На лице бабушки, пожалуй, впервые промелькнуло что-то наподобие улыбки. Лена осторожно открыла длинный футляр. И замерла, очарованная красотой золотого колье и перстня, усыпанных драгоценными камнями. — Шпинель, — дотронулась до самого крупного из них искривлённым ревматизмом пальцем старуха. Камень таинственно чуть желтовато искрился лучиками, исходившими из его глубины. — А это — бриллианты… Бразильские… Они венчиком окружали шпинель. В других коробочках были серёжки, тоже с бриллиантами; ещё один перстень из платины с изумрудом; золотой кулон в виде сердечка, выложенного по краям кроваво-красными рубинами и крупным бриллиантом посередине, а также — что больше всего понравилось Лене — браслет из золота с голубой эмалью и александритами. Дав насладиться девочке этой завораживающей красотой, старуха сложила драгоценности в ларец, заперла его и сказала: — Когда я умру, а это будет скоро… — Что вы, бабушка! — запротестовала было Лена, но та остановила её властным жестом. — Я знаю… Я чувствую… Так вот, после моей смерти все это достанется тебе. Храни до конца дней своих. — Она указала на портрет своего отца в рамке из красного дерева, стоявший на столе. — Его подарки. Через день или два, Лена не помнит точно, отец привёз в дом нотариуса. После этого баба Лика уже не выходила из своей комнаты. Умерла она через три месяца. В завещании, которое прочитал Лене отец, была выражена последняя воля Леокадии Модестовны: все свои сбережения и имущество она оставляла сыну, Антону Викентьевичу Гоголеву, за исключением драгоценностей, которые переходили по наследству к её внучке Елене Антоновне Гоголевой по достижении восемнадцати лет. Список драгоценностей приводился полностью и с дотошным описанием камней. Тогда ещё Лена не придавала значения наследству и не имела понятия о его стоимости. Да ещё была обижена за мать, которую свекровь, будучи даже на смертном одре, не простила за что-то. — Подумаешь — завещание! — сказала Лена матери. — Предрассудки! Носи что хочешь! — Нет, Леночка, — наотрез отказалась мать. — Ни за что! Душу будут жечь. Она тоже не могла забыть и простить. Что именно, Лена так и не узнала. Отец вручил (пустая формальность, конечно, коробочки с вензелем как лежали в шкафу, так и остались там лежать) фамильные драгоценности дочери в тот день, когда Лене исполнилось восемнадцать. Но одеть их ей в общем-то так ни разу и не удалось. По настоятельной просьбе Антона Викентьевича. — Прошу тебя, доченька, — сказал он, — не дразни гусей. Люди завистливы, и при моем положении могут подумать бог знает что. И теперь, когда надо было решать, стоит ли заявлять в милицию о похищении драгоценностей, Лена засомневалась. — Давай посмотрим на вещи трезво, — сказала она. — Если смотреть на вещи трезво, то голова пойдёт кругом, — заметил Глеб. — Может, позвонить папе? — неуверенно предложила Лена. — Посоветоваться… — Хочешь, чтобы его хватила кондрашка? — усмехнулся муж. — Не дай бог! — замахала она руками. — Как же быть? Что я скажу, где драгоценности? — С чего это он вдруг заинтересуется ими? — А если все-таки спросит? — Будем надеяться, что в ближайшее время не спросит. Словом, как-нибудь выкрутимся. — Как? — Закажем у ювелира. — Это же безумные деньги! — На золото найдём. А уж камни придётся вставить поддельные. В дальнейшем же… — Нет! — решительно отказалась Лена. Бабушкино наследство было её единственной надеждой. Вдруг Глеб уйдёт от неё? Что тогда? — Значит… — вопросительно посмотрел на неё муж. — Звони Копыловым! — Неудобно! — поёжился Глеб. — Пользоваться добрым его отношением… — Видя недовольство жены, он добавил: — Я позвоню дяде Гоше завтра на работу. А сейчас — дежурному по городу. Глеб набрал 02. Дежурный по горуправлению внутренних дел принял сообщение от Ярцева в двадцать два часа семь минут. Через три минуты из ворот горуправления милиции вылетела спецмашина с оперативной группой в составе следователя Воеводина, эксперта-криминалиста Баранчикова, оперуполномоченного уголовного розыска Богданова и кинолога Васильева со служебно-розыскной собакой по кличке Король. В двадцать два часа двадцать пять минут они уже звонили в квартиру потерпевших. Открывшая дверь хозяйка ахнула: так быстро работников милиции не ждали. — Я думала, что подобная оперативность существует только в кино, — слабо улыбнулась Лена. В прихожей сразу стало тесно: помимо сотрудников милиции зашли ещё дворник и соседка по лестничной площадке — в качестве понятых. Следователь Воеводин попросил рассказать о случившемся. Лена повела работников милиции в спальню и поведала о пропаже. — Когда вы видели ваши ценности в последний раз? — спросил Воеводин. — Сегодня. В половине седьмого. Понимаете, собиралась на концерт Антонова. Из бабушкиных драгоценностей я надела лишь перстень. Остальное лежало в футлярах. Эксперт-криминалист занялся фотографированием и снятием отпечатков пальцев на футлярах, трельяже, на ручках дверей — входной и той, что вела в спальню. — Кто помимо вас был ещё в квартире? — продолжал спрашивать следователь. — Никого. Муж, — показала Лена на Глеба, стоявшего в коридоре, — ждал меня внизу, в машине. — Кто закрывал дверь? — Я. — На сколько замков? — На два, — ответила Лена. — Как всегда. Верхний — «аблоу», нижний — нашего производства. — Хорошая машина, — заметил Баранчиков, внимательно осматривая верхний замок. — Финны умеют делать. — Капризный, — заметил Глеб. — Чуть перекос — заклинивает. — Есть такое, — согласился эксперт-криминалист, щёлкая фотоаппаратом со вспышкой. — Когда вы обнаружили пропажу? — спросил Воеводин. — Когда вернулись. Без двадцати пяти десять, — ответила Лена. — Откуда такая точность? — Муж включил телевизор. Заканчивалась программа «Время». Погоду говорили. — Сколько у вас ключей от входной двери? — продолжал вести допрос следователь. — Я имею в виду — комплектов? |