Онлайн книга «Черная вдова»
|
— Конечно, его можно принимать или нет — дело вкуса. Но что талантлив — бесспорно! А врагов у него хватает. И скорее не из-за творческих убеждений. Завидуют. Ещё бы! Иностранцы-коллекционеры, когда приезжают, прежде всего к кому — к Решилину! За его «Прощание с воином», ну, что вам всем понравилась, знаешь, сколько предлагают? — Интересно? — Сто тысяч долларов! Ярцев присвистнул: — Что же он её не продаст? — Сам слышал: ту картину — никому и никогда! Но другие продаёт. А вообще-то в частные коллекции за границу ушло много работ Решилина. — Разве это можно? — удивился Глеб. — Продавать за рубеж, да ещё в частные руки? Это же достояние наше. — Конечно. Но все делается официально, через ВААП, то есть Всесоюзное агентство по охране авторских прав. — И как он не боится держать на даче картины? Одна икона одиннадцатого века чего стоит! — Не заберутся воры, не волнуйся! Ты на собак его посмотри! — Да, сторожа отменные! — согласился Ярцев. — С телёнка. — И потом, электронная система сигнализации. Мышь проникнет в дом — сирена на десять километров завоет. Их позвали. Пробираясь сквозь заросли кустарника, Глеб спросил: — А где те его работы — передовые рабочие, колхозники? — Сжёг! — тихо сказала Вика. — Даже купленные и подаренные снова выкупил, вернул — и в огонь. Только ты… — Она приложила палец к губам. — Никому! Глеб понимающе кивнул. Простились с хозяином, Ольгой, её глухонемым мужем и двинулись гурьбой к машине Жоголя. До Москвы добрались за полчаса. Когда въехали в столицу, начался мелкий дождь. Подбросили к министерству Петра Мартыновича, которому Жоголь устроил-таки встречу с ответственным руководителем. Бывший учитель Решилина долго всем жал руки и приглашал в свой город в гости. Затем поехали к гостинице «Россия». — Может, хотите посетить какое-нибудь зрелище? — спросил у Глеба Леонид Анисимович. Ярцев от неожиданности растерялся. — На бокс сходи, — посоветовала Вербицкая. — Международные соревнования. Леонид Анисимович организует билеты. Пришлось Глебу согласиться. Проснувшись в своё первое московское утро и посмотрев на часы, лежащие на тумбочке у кровати, Ярцев удивился — не было и восьми. Дома, в Средневолжске, он отходил ото сна не раньше одиннадцати, а потом ещё нежился в постели битый час, выкуривая две-три сигареты и лениво размышляя, какое бы найти себе дело. И так в последнее время — изо дня в день. Сейчас же Глеб ощутил такой прилив сил и энергии, какого не испытывал давно. Он решительно откинул одеяло, встал, раздвинул шторы на окне. Торжественный и прекрасный Кремль играл в лучах утреннего солнца позолотой куполов. Ярцев поморщился, словно от зубной боли: надо же было так опростоволоситься вчера у Решилина с Успенским собором! «Да, кисну я в провинции, мозги зарастают жиром», — чертыхнулся он про себя, по привычке потянувшись к пачке «Космоса». Но передумал. Лучше взбодрить себя зарядкой, которую он давно уже забросил. После зарядки и душа тело обрело лёгкость, голова работала на удивление ясно и чётко. Хотелось куда-то идти, ехать, с кем-то встречаться, словом, действовать. Он набрал номер Вербицких, но трубку никто не брал. «Это тебе не Средневолжск, — подумал Глеб. — Москва — темп и ещё раз темп!» Праздное шатание по столице, ненужные посещения разного рода зрелищ, магазинов он отмёл сразу. Дело — вот чему должен посвятить себя Ярцев целиком и полностью. Дежурная по этажу, которой он отдал ключ от номера, объяснила, как побыстрее добраться до Ленинской библиотеки. Глеб наскоро перекусил в буфете — кофе, бутерброды — и вышел на улицу. Окинув взглядом громадину «России», сверкающую алюминием и стеклом, Ярцев двинулся к Красной площади. Миновал церковь Василия Блаженного, Мавзолей. Александровский сад курчавился кронами деревьев, мимо Манежа к гостинице «Москва» устремлялся нескончаемый поток машин, среди которых то и дело мелькали чёрные длинные правительственные лимузины. У Ярцева защемило в груди: он ощутил себя песчинкой, существование которой не только не влияет на судьбы мира, но и просто-напросто незамечаемо этим миром. Собственно говоря, вера в свою исключительность поколебалась ещё вчера, когда он вернулся в гостиницу от Решилина. Обширные, как прежде считал Глеб, знания, эрудиция оказались в общем-то весьма сомнительными. В Средневолжске он, возможно, и был первым парнем на деревне, но тут… В столице мерки совсем другие! Ну разве можно называться историком, не зная древнюю русскую живопись, храмовую архитектуру, иконопись? Стыд и позор! Ещё в школе Глеб разработал жизненную программу: в двадцать четыре года защитить кандидатскую, в тридцать — докторскую. А результат? С кандидатской безнадёжно завяз — шеф дал понять, что и в этом году вряд ли удастся защититься. Да и сам Ярцев понимал теперь, что его научный багаж до убогости мал. «Когда я упустил время? В чем промашка?» — размышлял Ярцев, застряв с толпой людей у красного светофора. И эта задержка показалась ему символической: он явно опаздывал в жизни. С такими мыслями Ярцев вошёл в Ленинскую библиотеку. У столика, где оформляли читательские билеты, толпилось человек десять. И все, как Ярцев, немосквичи. «Сколько же нашего брата, диссертанта, по всей стране! — мелькнуло у него в голове. — Прорва!» Вот и он тужится изо всех сил, чтобы получить заветный диплом. Выискивает чужие мысли, суждения, из сотен томов добывает крупицы истин, забытые события. А для чего, собственно? Если даже взять идеальный вариант, лет через пять (это в случае исключительного везения!) будет защищена докторская. И что она даст? Ну, в лучшем случае четыреста — пятьсот рублей в месяц. Ярцев усмехнулся: ещё позавчера это была заветная цель, путеводный, так сказать, маяк, а сегодня? Перед глазами все время стояла огромная дача на берегу водохранилища, икона стоимостью в полмиллиона золотых рублей. Что по сравнению с этим представления Глеба о положении, о материальном достатке?! Смех, да и только! «Но ведь и Решилин когда-то был никто, — утешал себя Ярцев. — Метался, искал себя и все-таки нашёл. В науке тоже можно добиться немало. Академик — это звучит! Это слава, многотомные издания в Советском Союзе и за границей. Значит — тысячи, десятки тысяч рублей!» Наконец с билетом было улажено. Ещё не меньше часа ушло на выбор книг по каталогу, оформление и получение заказа. Несмотря на летнее время, народу в читальном зале было полно. Глеб устроился поудобней, положил перед собой блокнот, авторучку, открыл тяжёлый фолиант в кожаном переплёте и углубился в события давно минувших дней. |