Книга Пленник страсти, страница 4 – Джорджет Хейер

— Попробуйте! — сказал Боваллет, глядя сверху вниз в это прелестное, гневное лицо. В его веселых глазах даже промелькнуло восхищение. Донья Доминика попыталась ударить его, но в самый последний момент Боваллет перехватил ее руку и заглянул девушке прямо в глаза. — Я молю о прощении, сеньора. Мы все исправим. — Он повернул голову и звонко кликнул своего лейтенанта.

— Отпустите меня! — потребовала Доминика и попыталась освободить руку. — Отпустите меня!

— Э, да вы же расцарапаете меня, если я вас выпущу! — сказал Боваллет, поддразнивая ее.

Этого она уже не могла стерпеть. Доминика опустила глаза и увидела рукоятку кинжала, торчащего из-за пояса Боваллета. Она вновь подняла глаза и, неотрывно глядя англичанину прямо в лицо, потянулась к кинжалу.

Сэр Николас быстро глянул вниз вслед ее руке и рассмеялся.

— Смелая девочка! — Он отпустил ее, позволил ей вытащить кинжал и развел руки в стороны. — Давай! Ударь меня!

Та отступила назад, неуверенная, пораженная, удивляясь тому, что этот человек открыто пренебрегает смертельной опасностью.

— Если вы только тронете меня, я убью вас, — произнесла она сквозь зубы.

Англичанин подошел ближе. Он смеялся. Девушка еще немного отступила назад, упершись спиной в фальшборт.

— А теперь ударь! — предложил Боваллет. — Клянусь, у тебя это должно получиться!

— Дочь моя! — растерянно вскричал дон Мануэль. — Верните ему нож! Я приказываю вам! Сеньор, будьте так любезны, отойдите от нее!

Боваллет отошел от дамы. Казалось, он и думать забыл о смертельном оружии, оставшемся в ее руках. Он подождал, пока подошел Дэнджерфилд со словами:

— Сэр, вы меня звали?

Широким жестом Боваллет показал на дона Мануэля и его дочь.

— Сопроводите дона Мануэля де Рада и Сильва с дочерью на борт «Рискующего», — сказал он по-испански.

Дон Мануэль вздрогнул, а Доминика тихо ахнула.

— Это шутка, сеньор? — спросил дон Мануэль.

— Зачем мне шутить?

— Вы объявляете нас своими пленниками?

— О, нет, я прошу вас быть моими гостями сеньор. Я ведь только что сказал, что постараюсь все исправить.

Леди снова заговорила:

— Вы просто издеваетесь над нами. Вам не забрать нас на борт вашего корабля. Мы не пойдем!

Боваллет упер руки в бока.

— Как так? Не вы ли обвиняли меня в том, что я, пес, задержал ваше возвращение в Испанию? Я исправлю эту ошибку — я доставлю вас в Испанию со всей возможной скоростью. Что же вам не нравится?

— Отвезете нас в Испанию? — переспросил дон Мануэль недоверчиво.

— Вы не сможете! — воскликнула Доминика. — Вы не посмеете сделать это!

— Не посмею? Клянусь сыном Господним, разве не я посмел год назад прийти в Виго [23] и опустошить там все? Что же остановит меня на этот раз?

Девушка вскинула руки, и кинжал блеснул в лучах солнца.

— О, теперь я понимаю, почему вас прозвали Сумасшедшим Боваллетом!

— Вы ошибаетесь, — весело ответил Боваллет. — Меня прозвали Сумасшедшим Ником. Я позволяю вам называть меня так, сеньора.

В разговор вмешался дон Мануэль.

— Сеньор, я вас не понимаю. Не могу поверить, что предлагаете все это от чистого сердца!

— Я совершенно искренен, сеньор. Разве вам недостаточно слова англичанина?

Дон Мануэль не знал, что ответить. Поэтому слово «Нет!», носившееся в его мозгу произнесла его дочь. Ответом ей послужил быстрый взгляд и короткий смех.

На палубе появился дон Хуан де Нарваэс, величественный даже в роли пленника. Он низко поклонился дону Мануэлю, еще ниже донье Доминике и абсолютно проигнорировал Боваллета.

— Сеньор, баркас ждет. Позвольте мне сопровождать вас.

— Отправляйтесь одни, дон Пунктуальность, — пошутил сэр Николас. — Дон Мануэль отплывает со мной.

— Нет! — проговорила Доминика довольно неуверенно.

— Я не имею желания шутить с вами, сеньор, — холодно отрезал дон Хуан. — Естественно, дон Мануэль де Рада отплывет со мной.

Длинный палец сэра Николаса поманил стражника дона Хуана.

— Проводите дона Хуана на баркас, — приказал Боваллет.

— Я не сойду с места без дона Мануэля и его дочери, — сказал Нарваэс, становясь в позицию.

— Уведите его, — вздохнул сэр Николас. — Да хранит вас Господь, сеньор. — Протестующего Нарваэса увели. — Сеньора, соблаговолите проследовать на борт «Рискующего». Диккон, пусть немедленно перенесут и вещи.

Доминика воспротивилась, решив посмотреть, что из этого выйдет.

— Я не пойду! — она сжала кинжал. — Подступитесь ко мне себе на горе!

— Это вызов? — поинтересовался Боваллет. — Я же говорил вам, что никогда не отказываюсь от вызова. — Он наклонился к ней и, смеясь, увернулся от острия кинжала. Спустя секунду он уже крепко обхватил ее талию. — Просите мира, моя красавица, — сказал он, отнимая у нее кинжал и пряча его в ножны. — Пошли! — Он подхватил девушку на руки и широким шагом направился к трапу.

Доминика не сопротивлялась. Она знала, что это бесполезно, и пострадает только ее достоинство. Она позволила нести себя, ей это даже понравилось. Никто в Испании не был способен на такое. Руки, поддерживающие ее, излучали немалую силу. Странный, уж точно сумасшедший человек, о нем хотелось узнать побольше.

Боваллет нес Доминику по трапу на шкафут, где его люди деловито раздирали добычу — китайские шелка, холсты, слитки золота и пластины серебра, пряности с островов.

— Грабитель! — прошептала Доминика тихо. Англичанин донес ее до самого фальшборта и девушку интересовало, как он поступит дальше. Для него, однако, это не было темой для размышления — ухватившись одной рукой за веревку, он, вместе со своей ношей, легко прыгнул и постоял секунду, балансируя.

— Добро пожаловать на борт «Рискующего», моя дорогая! — произнес он дерзко и, чуть тряхнув ее, спустился на корму собственного корабля.

Растрепанную и онемевшую, Доминику поставили на ноги, и тут она увидела, как осторожно ее отцу помогают перебраться через борт высокого галеона. Казалось, дона Мануэля забавляло это приключение.

— Проследи, чтобы гостей хорошо разместили, Диккон, — приказал Боваллет светловолосому юноше и отправился назад тем же путем, что и пришел.

— Не соблаговолите ли сойти вниз, сеньора? — застенчиво сказал Дэнджерфилд и поклонился. — Ваши сундуки немедленно будут доставлены.

Дон Мануэль криво улыбнулся.

— Я полагаю, этот человек или сумасшедший, или… необычный человек, с причудами, дочь моя, — заметил он. — Несомненно, со временем мы это узнаем.