Онлайн книга «Водоворот чужих желаний»
|
Он вспомнил Оксану, которую не видел с той ночи, и на миг прикрыл глаза. Эх, а может, не надо ему никакой Одессы? Загадать желание: пусть все устроится, чтобы Оксана стала его женой, а Фаина… А Фаина – Гришкиной. Пусть. Он бы даже и не ревновал, если б так все случилось. Нарожала бы ему Оксанка детишек, и жили бы они припеваючи. А то и в самом деле – в Одессу с ней вдвоем. Ох, елки, как же лучше-то придумать? От мыслей его отвлек Колька Котик – прибежал, жестами заставил заглушить машину и проорал: – Фаина просила тебя до магазина дойти – там, говорят, конфет привезли. А она сама не успевает! – В обед дойду! – крикнул в ответ Николай. – Каких конфет-то? – Я почем знаю? В перерыве Николай вспомнил о просьбе жены и, чертыхаясь, поплелся к магазину. Солнце припекало, и по дороге он успел десять раз мысленно сказать Файке все, что думает об ее глупой просьбе: «Сладкого ей захотелось! Сейчас еще в очереди стоять, слушать, как старухи языки чешут…» В магазине было не протолкнуться: Николай даже внутрь заходить не стал, присел в теньке на деревянные ступени. Из-за приоткрытых дверей слышались молодые женские голоса – девчонки стояли возле выхода, и от Николая их отделяла только стена. Голоса были незнакомые, и тракторист удивился: «Кто такие? Откуда?» Насмешливо брошенная фраза заставила его вздрогнуть и прислушаться. – Люба, как купалось-то ночью? Водяные за пятки не хватали? – Зря вы со мной не пошли! В город вернемся – всем расскажу! А вы чем будете хвастаться? Как сорняки на колхозных полях пололи? Дружный смех. – Ну почему… – возразил другой голос, тоненький. – Вон, Верка себе красавца в селе приглядела! – Так Любаша тоже красавца нашла, только молчит, как партизанка. – Люб, признавайся, кого ночью выловила? – Да ну вас! За очередью смотрите, а то без конфет останетесь! А ты, Верка, болтушка… – Ну а что я? – снова смешки. – Разве нельзя говорить? Смешно же вышло с тем парнем, правда? – Люба, расскажи! – Расскажи, все равно делать нечего! – Ой, краснеет! Девочки, вы посмотрите – краснеет! И снова смех. – Давайте я расскажу, раз Любка молчит. В общем, девчата, взбрело в голову нашей Любочке искупаться ночью. Между прочим, нагишом! – Не может быть! – Ну, Любовь Витальевна, ты даешь! – Не перебивайте, слушайте дальше. И кого, вы думаете, она встретила на берегу? – Корову! – Водяного! – Председателя сельсовета! – Хи-хи-хи! И говорит Любка председателю сельсовета страшным голосом… – Нет, лучше председатель говорит Любке страшным голосом: исполни три желания, золотая рыбка! – Ладно, пусть дальше сама излагает. – А что излагать-то? Подумаешь, рыбака немножко подурачила! Ой, у него такое лицо смешное было – вы бы видели! Только Володьке не говорите, хорошо? – Вот прямо сейчас пойдем и выложим все твоему Володьке! – Точно! Он, наверное, сразу рыбачить ночью побежит. – Чтобы и ему русалка попалась! – Или председатель сельсовета! Ха-ха! Николай сидел с каменным лицом. Затем встал, зашел в магазин, остановился около дверей. Оглядел всю стайку. Им было лет по семнадцать-восемнадцать, не больше. Все тоненькие, как спички, в перепачканных штанах и футболках, белокожие. Одним словом – городские, хоть и косынки на головах повязаны. Она стояла в середине – темноволосая, зеленоглазая, с пухлыми яркими губами. Очень юная – он даже удивился, как мог принять ее за женщину. Хотя… темно ведь было, да. Сейчас он видел, что не красавица, а просто очень симпатичная девчонка, единственная из всех с хорошей фигурой: высокой крепкой грудью, покатыми бедрами. Николай смотрел на нее, и она залилась краской, опустила глаза. – А вам… вам что надо? – с вызовом, за которым скрывалась робость, спросила одна из девчонок – маленькая, рыжая, с забавными хвостиками, рожками торчавшими из дырочек в косынке. – Русалка, значит? – спросил Николай каким-то чужим, скованным голосом. Та кивнула, не поднимая глаз. – Вот оно что. Русалка. Он покивал как заведенный, стоя на месте, и по тишине, воцарившейся вокруг, понял, что нужно уходить. Мимо него протиснулась старая Нонна Иванова, подмигнула, в шутку толкнула в плечо. – Что киваешь-то, словно телок, а? – Громкий голос ее разнесся по всему магазину, на них стали оборачиваться. – Вишь, каких ягодок к нам прислали сорняки полоть? Вот! Посмотрел – и иди своей дорогой, чай, у тебя жена имеется! В магазине засмеялись, стали переговариваться. Николай повернулся и вышел, пошел прочь от магазина. Вслед ему что-то крикнул женский голос, но он не обернулся. Вот оно что, значит. Русалка. Ощущение было такое, будто он лежал под солнцем весь день, а потом его заставили встать. Перед глазами то и дело вспыхивали черные пятна, и в конце концов Николай вынужден был сесть в траве возле забора, прислониться к нему спиной. Пятна пропали. Он восстанавливал в памяти все произошедшее и теперь не находил в нем ни одной детали, которую нельзя было бы объяснить. На все, на все находился до омерзения банальный и рациональный ответ, и неожиданная уступчивость Оксаны обернулась всего лишь тягой похотливой бабы, воспользовавшейся удобным случаем. Николай сидел в траве, невдалеке от него прохаживались куры, и совершенно черный блестящий петух с красным гребешком поглядывал на него настороженно и одновременно воинственно. Но кур Николай не видел. Он видел, как рушится любовно придуманная им для себя жизнь – новая, совсем другая, с чистого листа. «Не будет тебе Одессы. Не будет моря. И жены Оксаны тоже не будет. Ничего ты не начнешь, Коля Хохлов, – чудес-то не бывает! А ты хотел русалку сделать, чтоб она тебе желания исполняла? Во дурень-то, а! Посмотрите на дурачка, пока он в лес не убежал! Из дерева вырезал… старался… чтоб как живая, чтоб такая же красавица. Вон она, твоя красавица – в магазине за конфетами стоит!» Николай обхватил голову руками и застонал, раскачиваясь. «Господи, а ведь я поверил – поверил от души и всю жизнь свою уже мысленно перекроил! Как же так…» Он достал из кармана русалку. Деревянная фигурка лежала в его ладони, и он поразился, как похоже удалось ему передать то, что он увидел в симпатичной городской девчонке, решившей побаловаться ночью. – Талант прорезался, – с циничной насмешкой протянул он и сплюнул в сторону петуха. |