Книга Прах к праху, страница 147 – Элизабет Джордж

— Хорошо. Значит, Уголок ораторов. Медленнее? Быстрее? Что?

— Так… нормально. Чудесно. Линли подавил улыбку.

— Не знаю, — проговорил он. — Мне кажется, нужно увеличить нагрузку, если мы собираемся серьезно относиться к регулярным занятиям. Можем надевать утяжелители.

—Что?

— Утяжелители. Ты видела их, дорогая? Можно надеть их на запястья и во время бега работать руками. Понимаешь, беда с бегом заключается в том — если тут вообще уместно слово «беда», потому что, Бог свидетель, бег дарит мне чудесные ощущения… Тебе тоже?

— Да… да…

— Так вот, беда… подожди, давай немного увеличим скорость, мне кажется, мы сбавили темп… в том, что сердце получает нагрузку и нижняя часть тела укрепляется, а вот верхнюю часть можно отправлять прямиком на свалку. А если мы будем надевать на руки утяжелители и во время бега махать руками, мы…

Хелен внезапно остановилась. Она стояла, упираясь руками в колени, грудная клетка раздувается, как мехи, дыхание шумное.

— Что-то не так, Хелен? — Линли продолжал бежать на месте. — Полный круг по парку займет у нас всего… Я не знаю. Сколько он в окружности? Шесть миль?

— Господи, — выдавила Хелен. — Это… мои легкие…

— Возможно, нам следует отдохнуть. Две минуты, хорошо? Остывать же тоже нельзя. Можешь сделать растяжечку, если остынешь, а потом снова вперед. Надо, чтобы все было по правилам.

— Нет. Нет. — Хелен понадобилось две минуты, чтобы посидеть на траве, подняв лицо к небу, и восстановить дыхание. Когда она наконец смогла нормально дышать, то подниматься не стала, а напротив — легла, закрыла глаза и сказала:

— Найди мне такси.

Он прилег рядом, опираясь на локти.

— Чепуха, Хелен. Мы же только начали. Нужно себя преодолеть. Тебе необходимо привыкнуть к нагрузке. Если каждое утро я буду ставить будильник на пять и мы честно будем вставать, я могу обещать, что не пройдет и полугода, как ты сможешь обегать этот парк два раза. Что скажешь?

Она открыла один глаз, устремив его на Линли:

— Такси. А вы — мерзавец, лорд Ашертон. Как давно вы уже бегаете, не сказав мне, а?

Он улыбнулся и намотал на палец прядь ее волос;

— С ноября.

Она в раздражении отвернулась:

— Бессовестная свинья. Ты смеялся надо мной с прошлой недели?

— Нисколько, дорогая. — И резко кашлянул, чтобы скрыть смех.

— И ты встаешь в пять?

— В основном в шесть.

— И бежишь?

—Хм.

— И предлагаешь продолжать?

— Конечно. Ты же сама сказала, что это наилучшее упражнение и нам надо сохранять форму.

—Правильно. — Она взмахнула рукой в сторону Парк-лейн и уронила руку. — Такси, — сказала она. — Я потренируюсь позже.

Дентон перехватил их, когда они поднимались принять душ после утренней пробежки. Сам Дентон собирался уходить — букет цветов в одной руке, бутылка вина в другой, на лбу начертано «сердцеед». Он изменил направление и удалился в гостиную, говоря Линли:

—Минут через десять, как вы ушли, приходил какой-то парень. — Вернулся он с большим коричневым бумажным конвертом под мышкой. Линли принял конверт, Дентон же сказал: — Он принес вот это. Остаться не захотел. Попросил передать инспектору, как только он вернется.

Линли отклеил клапан конверта со словами:

— Едете отдохнуть?

— Пикник в Доркинге. Бокс-хилл, — ответил Дентон.

— А. Встречаетесь с Дженит?

— Простите, милорд?

— Ничего. Только ни во что не ввязывайтесь, договорились?

Дентон ухмыльнулся:

— Как обычно.

Они слышали, как он насвистывает, закрывая за собой парадную дверь.

— Что это, Томми?

Хелен вернулась с лестницы, увидев, как он вынул из конверта содержимое: пачку желтых линованных блокнотов, исписанных неровными карандашными каракулями. Он прочел первые слова в верхнем блокноте — «Крис вывел собак на пробежку» — и у него вырвался глубокий вздох.

— Томми? — сказала Хелен.

— Оливия, — ответил он.

— Значит, она заглотила твою наживку.

— Похоже, что так.

Но Линли обнаружил, что Оливия сама забросила наживку. Пока Хелен принимала душ, мыла голову, одевалась и делала все остальное, что просто необходимо женщинам и что занимает полтора часа, он читал, сидя у окна в гостиной. И он увидел то, что Оливия хотела заставить его увидеть. И почувствовал то, что она хотела заставить его почувствовать. Когда она впервые выдала информацию о ДСЖ — совершенно не нужную Линли для того, чтобы привести расследование смерти Кеннета Флеминга к успешному завершению, — он подумал: «Постой, а что это такое и зачем?» Но потом он понял, что она делает, и понял, что причиной тому гнев и возмущение, вызываемые в ней предательством, которого он от нее ждал.

Он читал последний блокнот, когда к нему спустилась Хелен. Она взяла остальные, тоже начала читать. Она ничего не сказала, когда, закончив свое чтение, Линли бросил блокнот и вышел из комнаты. Она просто продолжала тихонько листать страницы, вытянув на диване босые ноги и подложив под спину подушку.

Линли принял душ и переоделся. Он думал об иронии судьбы: встретить нужного человека в самое неподходящее время, решиться действовать только для того, чтобы этими действиями привести себя к краху, понять, что самые сокровенные мечты оказались иллюзорными, добиться страстно желаемого, чтобы убедиться, что этого совсем не хочется. И разумеется, этот заключительный иронический штрих. Бросить вызов, состоящий из полуправды, откровенной лжи и намеренной дезинформации, чтобы получить в ответ перчатку, брошенную самой правдой.

Решайте, слышал он ее насмешливый голос. Решайте же, инспектор. Вы можете это сделать, Решайте.

Когда он вернулся к Хелен, она дошла уже до середины стопки. Линли подошел к стереосистеме и начал беспокойно перебирать компакт-диски. Он не знал, что ищет, знал только, что сразу поймет, когда найдет.

Хелен все читала. Он рассеянно выбрал Шопена. Опус 53, ля-бемоль мажор. Это было его любимое произведение нерусского композитора. Когда из динамиков полилась музыка, Линли подошел к дивану. Хелен убрала ноги, он сел рядом и поцеловал ее в висок.

Они не разговаривали, пока она не закончила чтение, а тогда зазвучала уже другая музыка.

— Значит, ты был прав, — сказала Хелен. И когда он кивнул, добавила: — Ты все это знал.

— Не все. Я не знал, как она это сделала. И не знал, кого она надеялась подвести под арест, если до этого дойдет.

— Кого? — спросила Хелен.

— Джин Купер.