Онлайн книга «Табакерка императора»
|
– Эту записку… – снова начал Тоби. Прю по-прежнему обращалась к Еве. – Да, я написала ее, – согласилась она. – Моя сестра Ивета ничего про это не знает. Я сама додумалась. – Зачем вы ее написали? – сказала Ева. – Мадам, и вы еще спрашиваете? – Да, спрашиваю. – Любому человеку с чувствами, – сказала Прю, надув губки, – это ясно само собой. – Она подошла к Тоби и погладила его по волосам. – Я очень люблю бедняжку Тоби… Указанный джентльмен вскочил на ноги. – Ну и, честно говоря, я небогата. Хотя – признайте! – и Прю поднялась на цыпочки, чтоб полюбоваться собою в зеркале над камином, – при всем при том я неплохо выгляжу. А? – Прекрасно! – Ну так вот! Мадам, вы богаты, мне говорили. А людям с чувствами, тонким людям, мадам, не надо разжевывать такие вещи, верно? – Но я как-то… – Мадам, вы хотите замуж за бедняжку Тоби. Я, конечно, в отчаянии, но я понимаю, что к чему. Я девушка независимая. Никому не мешаю. Но практичность тут необходима. Так что, если вы сами, мадам, согласны выделить мне небольшое возмещение, все чудесно уладится, и все мы будем довольны. Снова наступила долгая пауза. – Что же тут смешного, мадам? – спросила Прю уже совсем другим голосом. – Простите меня. Я вовсе не смеюсь. То есть это я так. Можно мне сесть? – Ну, конечно. Ах, что же это я, просто неприлично! Вот сюда, пожалуйста. Это любимый стул Тоби. Багрянец, вызванный внезапным вторжением Евы, уже совершенно сполз с лица Тоби. Он уже не был животрепещущим воплощением вины, уже не напоминал замученного пятнадцатью раундами боксера, которого так и хочется похлопать по плечу со словами: «Ничего-ничего, старина». Он все еще чувствовал себя скованно, но гнев уже вступал в свои права, а с ним вместе и ощущение морального превосходства. Что ни говори, человек всегда остается человеком. Тоби попал в ужасное положение. И ему хотелось на ком-то это выместить. – Выйди, – сказал он Прю. – Мосье… – Выйди, тебе говорят! – Ты забыл, наверное, – вмешалась Ева так резко и холодно, что Тоби даже заморгал, – ты забыл, наверное, что это дом мадемуазель Прю? – Мне все равно, чей это дом. То есть… Отчаянным усилием воли Тоби овладел собой. Он обеими руками вцепился себе в волосы. И выпрямился, тяжело дыша. – Выйди отсюда, – попросил он. – Пожалуйста. Исчезни. И поживей. Мне надо поговорить с мадам. Облачко тревоги сошло с личика Прю. Она глубоко вздохнула и всем своим видом выразила предупредительность. – Безусловно, – лучезарно сказала она, – мадам захочет уточнить насчет возмещения? – В общем, да, – согласилась Ева. – Я ведь тоже понимаю, – сказала Прю. – Поверьте, мне очень приятно, что вы так благородно ко всему отнеслись, мадам. А то я беспокоилась. Ну я иду. Я буду наверху. Когда захотите меня видеть, постучите шваброй в потолок, и я спущусь. Взяв со стола пояс и иголку с ниткой, Прю направилась к двери. Она весело, приветливо кивнула обоим, продемонстрировав прелесть своих глаз, губ и зубов, и растворилась в цветочных запахах, осторожно прикрыв за собою дверь. Ева подошла к креслу возле стола и села. Она не говорила ни слова. Тоби весь дергался. Он подошел к камину и оперся на него локтем. Наэлектризованную атмосферу предгрозья, сгустившуюся в мирном уголке за цветочной лавкой, уловил бы человек даже и более толстокожий, чем Тоби Лоуз. Редко какой женщине когда выпадала такая блистательная возможность. После всех своих терзаний и мук, Ева могла, наконец, на нем отыграться. Любой беспристрастный зритель, увидевший этих двоих в уютной комнате, конечно, подстрекал бы ее броситься в бой с радостным кличем и наголову разбить врага. Но беспристрастным зрителям легко говорить. Пауза затянулась. Тоби, оперев локоть на камин и втянув шею в плечи, теребил усики и время от времени искоса поглядывал на Еву. Ева сказала только одно слово: – Ну? Глава 14
– Послушай, – выпалил Тоби с обычной своей искренностью. – Мне безумно неприятно. – Да? – Ну, что ты все узнала. – Да? И ты вне себя от страха, что банк тоже все узнает? Тоби подумал. – Нет, с этим все в порядке, – успокоил он Еву, и на лице его отразилось явное облегчение. – Значит, тебя это тревожило? – Очень возможно. – Нет, уверяю тебя, с этим все в порядке, – серьезно сказал Тоби. – Я сам об этом думал. Но нет, все обойдется. Главное – не втягивать их в открытый скандал. Частная жизнь есть частная жизнь. Между нами, – тут он огляделся по сторонам, – старик Дюфур, управляющий, таскается в Булонь к одной poule [5] . Факт! На службе все знают. Конечно, это строго между нами. – Конечно. Тоби опять покраснел. – Нравится мне в тебе, Ева, – выпалил он, – что ты все понимаешь. – Да ну? – Да, – сказал Тоби, не глядя ей в глаза. – Думаешь, мне приятно говорить о таких вещах… Разве приятно говорить о таких вещах с порядочной девушкой, а с тобой особенно. Но раз уж терять нечего… в общем, ну вот. – Да. Терять, значит, нечего? – Другая просто в обморок бы упала. Это я тебе прямо скажу. Ты себе не представляешь, чего я натерпелся в последние недели, еще до смерти отца. Ты, может, и сама заметила, что я сам на себя стал не похож. Куда девались мое спокойствие и веселость… Эта дрянь, там, наверху, – Ева вся сжалась, – это ужас что такое. Ты себе не представляешь, как я намучился. – И это все, – спросила Ева спокойно, – что ты можешь мне сказать? Тоби заморгал. – Все, что я могу тебе сказать? Ева Нил получила прекрасное воспитание. И однако же, навсегда осталась дочерью старого Джо Нила, владельца бумагопрядилен в Ланкашире. И, подобно старому Джо, она тоже кое в чем проявляла бесконечную терпимость, а кое-каких вещей совершенно не могла терпеть. Сидя на стуле, оставленном мадемуазель Прю, она увидела комнату словно в легком тумане. Она увидела затылок Тоби, отраженный зеркалом над камином, и крошечную, не более шестипенсовика, лысину, затаившуюся в густых волосах. Эта лысина окончательно переполнила чашу Евиного терпения. Ева в бешенстве выпрямилась на стуле. – Ты что, не соображаешь, какая ты наглая скотина? Тоби ушам своим не поверил. – Ты не подумал о том, – сказала Ева, – как это выглядит: весь день ты читаешь мне мораль и корчишь из себя безупречного сэра Галахада [6] , толкуешь, видите ли, о своих идеалах и принципах, а сам, оказывается, давным-давно морочишь голову этой девице? |