Онлайн книга «Мои покойные жены»
|
Последовала долгая пауза. – Лгу тебе, ангел? – Ты заработал эту ссадину, так как кто-то швырнул в тебя камнем. Почему ты лжешь? – Ах вот оно что, – пробормотал Брюс, как будто ожидал чего-то другого. Он продолжал улыбаться, но его взгляд стал напряженным. – Я, как обычно, переиграл свою роль, ангел. А все потому, что здесь не было тебя, чтобы руководить мною. – Да, – согласилась Берил. – Ты переиграл свою роль. – Она открыла сумочку, достала сложенный лист бумаги и прочитала вслух: – «Приезжай сюда как можно скорее. Не могу объяснить в письме, но у меня неприятности. Ты мне нужна». – Не обращай на это внимания. – Брюс быстро затянулся сигаретой. – Я написал это однажды ночью, когда был в депрессии. Этот чертов «эксперимент»!.. – Да, эксперимент, – сказала Берил. – Если ты действительно просил девушку бежать с тобой и выйти за тебя замуж, то не кажется ли тебе, что игра зашла слишком далеко? Брюс не стал спрашивать, откуда она это знает, а ответил с присущей ему искренностью, сомневаться в которой было невозможно: – Я влюблен в нее. На сей раз все по-настоящему. Я чувствую себя неоперившимся юнцом восемнадцати лет. Она просто удивительная… Снова сделав затяжку, Брюс подошел к дивану. Его взгляд упал на «Гения и преступника», и он швырнул книгу через комнату, потом сел, опершись локтями на колени и поддерживая руками голову. – Я знаю, Берил, что я паршивый пес. Мне следовало написать тебе. Дафни даже стащила у отца машинку, чтобы я мог отвечать на письма. Но ты же знаешь меня… – Да, – кивнула Берил. – Теперь знаю. – И ты, Деннис, тоже был прав. У Денниса пересохло в горле. Он с трудом выносил неестественное спокойствие Берил. – Я был прав, Брюс? В чем? – «Нельзя так играть с человеческими жизнями и эмоциями». Помнишь, как ты сказал мне это в моей уборной? И это действительно невозможно! – Брюс ударил кулаком по колену. – Теперь я убедил всех здесь, включая родителей любимой девушки, что я – Роджер Бьюли!.. – Так почему бы тебе не объяснить им, что это не так? – осведомилась Берил. Брюс изучал свой сжатый кулак. – Потому что я не могу! – Почему не можешь? – Не могу, и все! По крайней мере, сейчас. Чтобы опустить занавес достойно, оправдать себя и… – Его левая рука, держащая сигарету, повисла в воздухе. Он снова яростно затянулся дымом, отчего у него, вероятно, закружилась голова, и жалобно произнес: – Вы не понимаете. – Не понимаем, Брюс? – Старик меня ненавидит, черт бы его побрал! Какое право он имеет диктовать Дафни, что ей делать? Он всего лишь жалкий деревенский сквайр и мировой судья – все деньги принадлежат матери Дафни. Но я не хочу рассказывать будущим тестю и теще, что я водил их за нос, если, конечно, не смогу закончить свой спектакль достойно, чтобы они меня простили. Берил, Дафни напугана до смерти. Она говорит, что видела, как отец чистит револьвер, словно в скверной мелодраме. Конечно, если он попробует играть со мной в такие игрушки, я нокаутирую его одним ударом, но мне бы этого не хотелось. Командор Ренуик велел мне к понедельнику выехать из отеля. Даже этот осел Читтеринг… – Тогда почему бы тебе не рассказать им все, Брюс? – Ангел, сколько раз мне повторять? Я не могу! Утром я уже готов был бросить эту затею. Но не сейчас. – Почему? Через секунду произошло нечто, от чего кровь похолодела в жилах Денниса Фостера. Поднявшись, Брюс протянул руку к Берил. На его лице, словно вылепленном из воска, снова появилась улыбка. Это была улыбка раскаяния, умоляющая о прощении, но в то же время принадлежащая человеку, которого никто не понимает. – Потому что, – ответил Брюс, – в моей спальне мертвая женщина. Глава 11
– Она мертва, – повторил Брюс. – Боюсь, ее задушили. На мгновение Деннис замер, он не мог бы шевельнуться даже ради спасения собственной жизни. Потом заговорила Берил, которую осенила догадка, как случается с женщинами, когда речь идет о тех, кого они любят: – Это Милдред Лайонс, не так ли? – Да, – ответил Брюс. – Она… – Внезапно его лицо резко изменилось – глаза расширились, а рот открылся, демонстрируя крепкие зубы. Большим пальцем он раздавил сигарету в пепельнице на письменном столе. – Что ты знаешь о Милдред Лайонс? Берил метнулась к двери в спальню. – Не входи туда! – крикнул побледневший Брюс. – Она… Берил распахнула дверь. В спальне с ее четырьмя окнами – два на север и два на запад – было достаточно света, чтобы разглядеть очертания тела в кресле у кровати. Девушка не стала входить в комнату. Они услышали шум автомобиля, приближающегося по дороге к отелю. Лучи фар на мгновение осветили лицо и растрепанные рыжие волосы неподвижного тела в кресле, и Берил попятилась. Деннису показалось, что ее сейчас стошнит. – Ты дурак, Брюс! – крикнула она. – Знаю. Но… – Эта женщина не могла отправить тебя на виселицу! – продолжала Берил. – Ее показания не стоили бы выеденного яйца. Мы слышали, как Г. М. сказал это. Но теперь ты убил ее, и тебя наверняка вздернут! Брюс поднес руку к глазам, словно защищаясь от удара. – О чем ты говоришь, черт возьми? – хрипло осведомился он. – Они расставили для тебя ловушку, Брюс, и ты в нее угодил! Теперь тебя повесят! Брюс уставился на нее: – Ты рехнулась, Берил? Я Брюс Рэнсом! Мы вместе все это спланировали! Это была твоя идея – неужели ты забыла? – Сейчас ты Брюс Рэнсом, но кем ты был раньше? Я впервые встретила тебя, когда ты перешел из бристольского репертуарного театра в 35-м. Ты когда-нибудь был на Ямайке? – Ты имеешь в виду – на Лонг-Айленде? [26] Я гостил там, когда играл в «Капитане Перережь Горло» в Нью-Йорке… – Я имею в виду остров Ямайка. Откуда прибыл Роджер Бьюли. – Господи, Берил! – воскликнул Брюс. – Неужели ты думаешь, что я – Бьюли? «Этот человек говорит правду», – подумал Деннис Фостер. Он испытывал шок одновременно с колоссальным облегчением. Какое-то время Деннис пытался все расставить по своим местам, но чашки весов клонились то в одну, то в другую сторону. Теперь они стали неподвижными. Брюс был бледен не менее, чем Берил. В его словах звучали абсолютно искренние удивление и ужас, как будто эта мысль только что пришла ему в голову. Деннису казалось, что даже самый великий актер не в состоянии изобразить подобное. На лице Берил мелькнула тень сомнения. |