Онлайн книга «Божьи воины»
Неброскость не спасла лечебный амулет — для мартаузов Гурковца все имело ценность, олово тоже. Потеряв кожушок, шапку, кошелек, пояс и венецианский стилет, Рейневан потерял и перстень — хорошо еще, что не вместе с пальцем. А вот застегнутый на руке повыше локтя волосяной периапт для обнаружения магии не привлек внимания обыскивающих и уцелел. И теперь был единственной вещью, на которую узник мог рассчитывать. А на что-нибудь рассчитывать узник должен был — к тому же не затягивая. Рейневан сообразил, что с последнего обеда прошло двое суток. Сорок восемь часов он не ел и почти не пил. — Visum repertum, visum repertum, visum repertum. [151] Kaбустира, бустира, тира, ра. Повторенное заклинание дало не больше, чем произнесенное впервые. Стены oubliette — или, как это называл де Бергов, уморильни — засветились как фосфор, разгорелись, как трухлявый пень в лесу. Подтверждалась невеселая истина о перекрытии ямы каким-то сильным защитным заклинанием. В то же время не светился, не источал ни малейшего свечения прикованный к стене скелет, в котором Рейневан угадывал Рупилиуса, крупного теоретика и практика чернокнижецких тайн. Крупный ли, нет ли, Рупилиус, представший в виде радостно лыбящегося скелета, в противоположность стенам никакой магии не излучал, из чего, несомненно, следовало, что дела магиков гораздо устойчивее, нежели они сами. Рейневан несколько пал духом — у него была тихая надежда, что периапт позволит обнаружить что-нибудь, что в его положении оказалось бы полезным. Ведь будучи чародеем, Рупилиус мог пронести в яму какие-нибудь магические предметы, хотя бы в заднем проходе, как в свое время сделал заключенный в Башню Шутов магик Циркулюс. Однако при Рупилиусе Силезце не было ничего. И он был здесь, подсказывал рассудок, сидел в углу и щерил зубы посреди других истлевших и поломанных костей. Если б у него были другие возможности, подсказывал рассудок, он бы так не кончил. Строго приказав рассудку помалкивать, Рейневан приложил амулет к губам, потом ко лбу. — Visum repertum, visum repertum, visum repertum... Руки у него немного дрожали, шепот с трудом проходил сквозь гортань и губы. Докучал голод. Жажда еще больше. Его начало охватывать очень неприятное чувство. Чувство отчаяния. Он не знал, сколько прошло времени, как долго он уже был в заточении. Счет времени он терял быстро, то и дело погружался в сон, порой неровный и мгновенный, порой глубокий, близкий к летаргии. Органы чувств обманывали, он слышал голоса, стоны, всхлипывания, скрип камня о камень, удары металла о металл. Где-то далеко, он мог бы поклясться, смеялась девушка. Кто-то, он поклялся бы, пел. Cruonet der walt allenthalben, Wa ist min geselle alse lange? Der ist geriten hinnen, О wi, wer sol mich minnen? «Типичные проявления, — подумал он. — Голод и обезвоживание начинают брать свое. Я теряю разум. Схожу с ума». И неожиданно случилось нечто, уверившее его в том. Что он уже сошел. Противоположная стена узилища пошевелилась. Щели стены явно деформировались, заколебались, как тронутая ветром узорчатая ткань. Стена вдруг вздулась, как парус, превратилась в огромный, быстро растущий пузырь. Пузырь лопнул с клейким звуком. И из него что-то выделилось. Это что-то было невидимо, явно скрыто под чарой. Однако, ошарашенный, замерший и втиснувшийся в угол Рейневан видел контуры фигуры, фигуры прозрачной, меняющей форму, переливающейся при движении словно вода. Он понял, почему вообще в состоянии это видеть. В яме все еще висели остатки чары, высланной обнаруживающим магию периаптом. Прозрачная фигура не заметила его, перемещаясь плавно в сторону скелета Рупилиуса. А Рейневан вдруг с ослепительной уверенностью понял, что это может быть его единственный шанс. — Video videndum! [152] — крикнул он, держа амулет в руке. — Алеф Tay! Фигура материализовалась так бурно, что ее аж пошатнуло. И это серьезно облегчило Рейневану задачу. Он словно рысь прыгнул на пришельца, вцепился, повалил на глинобитный пол. Изо всей силы всадил кулак под ребра. Воздух вышел из пришельца вместе с ругательством, а Рейневан схватил его за горло. То есть хотел схватить, потому что неожиданно получил удар головой в лицо. И хоть у него аж в глазах потемнело, он ответил таким же ударом, калеча себе лоб о зубы. Получивший удар выругался снова, а потом неразборчиво крикнул. Обнаруживающий магию амулет начал действовать автоматически, в яме посветлело. «Ну конечно, — успел подумать Рейневан, чувствуя, как какая-то страшная сила поднимает его в воздух. — Это, несомненно, чародей, человек, знающий магию, — подумал, он. — Я нарвался на магика», — подумал он за мгновение до того, как с жуткой силой треснулся о стену. Сполз и свернулся в клубок, не способный на какие-либо действия. Пришелец тронул его носком башмака и тихо спросил: — Ты жив? Рейневан не ответил. — Кто ты, черт побери, такой? Он не ответил и на этот раз, свернулся еще сильнее в клубок. Пришелец наклонился, поднял с пола амулет. — Периапт Висумрепертум, — распознал он с нотками удивления в голосе. — Неплохо изготовлен. А мою фа-фиаду [153] ты увидел с помощью Заклинания Истинного Видения... Толедо? — Alma... — простонав Рейневан, ощупывая голову и затылок. — Mater... Nostra... Clavis... Salomonis? — Ладно, ладно, достаточно, обойдемся без демонстрирования. Кто изготовил Висумрепертум? Ты? — Телес... Йост Дун. Из Опатовиц. — И из Гейдельберга, — небрежно добавил пришелец. — Как там у него? — Все здоровы. Пришелец переступил с ноги на ногу. Это был сорокалетний на первый взгляд мужчина, невысокий, полный, широкоплечий, сгорбленный как бы под весом собственных плеч. На нем была серая, простая и не очень чистая одежда слуги или подмастерья. Однако Рейневан мог бы поспорить на что угодно, что пришелец не был ни подмастерьем, ни слугой. — Дашь слово, — спросил пришелец, ощупывая нос, — что не бросишься на меня снова? — Не дам. — Э?.. — Я должен отсюда выбраться. Мужчина какое-то время молчал. — Понимаю, — наконец сказал хрипло. — Сидишь в oubliette, я знаю, для чего служит oubliette. Я принесу тебе еду и напиток. Только не делай из этого слишком далекоидущие выводы. |