Книга Собачья радость, страница 42 – Наталья Николаевна Александрова

– Да уж, – промолвил Маркиз, – а что вы думали дальше-то делать? Ведь вас официально похоронили, все документы оформили. И почему вы не послали весточку жене?

– Если бы вы ее знали, вы бы не задавали таких глупых вопросов, – подала голос Нина Евграфовна.

Леня подумал, что где-то она права.

– У меня была одна задача – спасти Георгия от смерти, – отрезала строгая старуха, – и я ее выполнила, спрятала его как могла и никому не рассказала о нем.

– А врач? – заикнулся Маркиз.

– Врач надежный, старинный мой знакомый. И если бы Георгий послушал меня, вы никогда бы его не нашли! – заявила она.

– Тетя Нина! Не могу же я сидеть здесь всю жизнь, как партизан в подполье! Нужно же что-то делать! – взмолился Георгий. – Я же должен Мишку спасти, если еще не поздно!

– Кстати, а почему вы до сих пор этого не сделали? – поинтересовался Маркиз. – Времени-то больше месяца прошло.

– Говорю же вам, – раздраженно воскликнул Птичкин, – сначала провалялся с сотрясением мозга! Потом хватился, а записная книжка с адресом, который я успел найти по просьбе Модестова, сгорела в той куртке! Пробовал по справке – ерунду какую-то выдают, совершенно не то. И тогда я решил домой наведаться, потихоньку, в отсутствие жены. Ну как мне было ей на глаза показаться? – нервно заговорил он, заметив скептическую Ленину улыбку. – Как объяснить всю эту невероятную историю? Ведь это сейчас же всем бы стало известно, что муж воскрес из мертвых! А мне шумиха совершенно не нужна, пока не выясню, что там за история с Аркадием Борисовичем.

– И как же вы намереваетесь это выяснить?

– Мишкины координаты найти нужно, – вздохнул Птичкин, – три раза дома был – ничего не нашел. Все бумаги из письменного стола Анфиса куда-то к черту засунула! Ну для какого беса, я вас спрашиваю! Чем ей мои бумаги помешали, и вообще стол письменный?

– Может, она уже для другого мужа квартиру прибирает, – ехидно вставила старуха.

– Тетя Нина, – плачущим голосом воскликнул Птичкин, – я же просил! Я же просил не говорить плохо о моей жене! Конечно, у нее множество недостатков, но она моя жена.

– Бывшая, – напомнила старуха и поджала губы.

– Вы что-то путаете, – вклинился Маркиз, – поскольку ваш племянник жив, то Анфиса Саркисовна не бывшая его жена, а настоящая. Я конечно не утверждаю, что у нее нет недостатков, но, однако, она не пыталась меня приложить вазой по голове и поила отличным кофе.

– Да, кофе она варит отменный, – мечтательно протянул Птичкин.

– Вопрос с вашим чудесным воскрешением надо как-то решать, – обратился Леня к нему, – но меня сейчас волнует другое: кто же все-таки убил Модестова и покушался на вас? Никаких документов у того человека в машине вы, конечно, не нашли?

– Нет.

– Тогда нужно ехать в Ломоносов, причем как можно быстрее. Ту старую почтовую открытку с адресом ваша жена нашла и отдала моей помощнице. Как видите, Анфиса Саркисовна не совсем пропащее существо, – добавил он специально для старухи.

Та фыркнула, как кошка, но ничего возразить не посмела.

Леня набрал номер своей квартиры. Никто не взял трубку. То же самое с Лолиным мобильником, он был отключен. Стараясь не показать, как он обеспокоен, Маркиз обратился к Птичкину:

– Георгий Андреевич, вы должны поехать со мной. Сначала ко мне за адресом, потом в Ломоносов, к вашему знакомому. Вам Михаил поверит, а меня он запросто может отфутболить.

– Об этом не может быть и речи! – вскочила старуха.

– Тетя Нина, – укоризненно сказал Птичкин, – я уже вполне здоров. Не могу же я сидеть в этой квартире вечно.

– Тогда я с вами! – воскликнула она, сверкая глазами.

– Приберитесь тут, – посоветовал Маркиз строго, – цветочки полейте. Потом домой ступайте рыбок кормить.

Она гневно взглянула ему в глаза. Но прочитала в них что-то такое, что решила не спорить больше.

Соблюдая предосторожность, они вышли из квартиры и минут через сорок, учитывая пробки, были дома у Лени.

На звонок никто не открыл, только раздалось за дверью ворчание попугая.

– Не обращайте внимания, – сказал Леня, входя в квартиру, – попугай плохо воспитан. Лолочка, ты дома? Я не один.

Однако снова никто не отозвался. Леня прошел на кухню. Там под ноги ему бросился взъерошенный и страшно недовольный кот Аскольд. Попугай же пикировал сверху, крича:

– Кошмар-р! Кошмар-р!

– Что у вас стряслось? – удивился Маркиз. – Где Лола?

– Ж-р-рать! – однозначно ответил попугай, и кот согласно кивнул, присоединяясь к требованию приятеля.

– По-моему, животные голодны, – заметил Птичкин, – оттого они и нервничают.

Леня вывалил в миску Аскольду полбанки «Китикета» и по тому, как жадно интеллигентный кот набросился на еду, понял, что он не ел не меньше суток. Попугай тоже получил свою порцию и занялся ею.

В комнатах не было никаких следов Лолы и Пу И.

– Куда она могла подеваться? – ворчал Маркиз. – Да еще животных не накормила. И записки не оставила.

Он заметил на столике у телефона какую-то бумажку, перечень цифр. В столбик было выписано: 12.45 14.20 15.15 15.51

– Так-так, – протянул Леня, чувствуя, что самые худшие его опасения начинают сбываться. Несомненно, девчонка в одиночку отправилась в Ломоносов, чтобы доказать ему, Маркизу, что и она что-то может!

Он набрал телефон справочной Балтийского вокзала и попросил девушку перечислить ему все дневные поезда до станции Ораниенбаум.

– Есть в двенадцать сорок пять, потом в тринадцать ноль две, дополнительный по субботам, потом в четырнадцать двадцать…

– Я понял, спасибо, – прервал ее Леня.

Итак, Лолка отправилась в Ломоносов к Михаилу Сыромятникову. И судя по тому, что в переписанном ею расписании не было дополнительного поезда, который ходит в тринадцать ноль две только по субботам, уехала она в Ломоносов еще вчера, в пятницу. Спрашивается, куда подевались они с Пу И? Что за такие важные дела оказались у Лолы в Ломоносове, если она не смогла вернуться, отлично зная, что в доме два голодных зверя? На нее это было нисколько не похоже!

Все это Маркизу очень не нравилось.

Глубокая, бездонная темнота постепенно рассеивалась и на ее место приходила адская боль.

Невыносимо болела голова.

Значит, голова все еще была.

Если она есть, значит я существую. У меня болит голова, значит я пока что жива.

От этой мысли Лола постепенно перешла к медленному пробуждению, к медленному возвращению в мир живых людей.