Книга Роковой отпечаток, страница 36 – Патриция Вентворт

— Не плачь больше, хорошо? — сказал он.

Глаза Мирри наполнились слезами.

— Я стараюсь…

— Умница.

— Он был таким… щедрым ко мне. — Голос ее прервался, и фраза распалась на две части.

— Он очень любил тебя, — согласился Джонни.

— Да… так он говорил мне. Он сказал, что относится ко мне, как к родной дочери. Джонни… знаешь, он обещал изменить завещание, а потом сказал, что так и сделал… как, по-твоему, он оставил что-нибудь Джорджине?

Джонни присвистнул:

— Почему ты так думаешь?

Мирри заговорила тихо и взволнованно:

— Он разозлился на нее. Я не совсем понимаю почему, но знаю, что это так. Мне не хотелось бы, чтобы он оставил ее без пенни.

— Джонатан не мог поступить так. Она его родная племянница и живет у него с трех лет.

— Джонни… если я получу кучу денег… что мне с ними делать?

— А что тебе хотелось бы?

Мирри задумчиво посмотрела на него:

— Не знаю. Мне хотелось бы остаться в Филд-Энде. Это возможно?

— Наверное, если тебе захочется. Все зависит от того, кому достанется дом.

— Он сказал, что хочет, чтобы здесь был мой родной дом.

— Тогда это будет зависеть от того, достаточно ли ты получишь денег, чтобы содержать такой дом.

— Он сказал, что хотел бы, чтобы все узнали, что он относится ко мне, как к своей дочери.

Если в ее словах содержался какой-то смысл, это означало, что в худшем случае Мирри разделит это поместье с Джорджиной. Но ее планы могли оказаться значительно радикальнее.

Она пристально смотрела на него:

— Как, по-твоему, могла бы я купить машину?

Она произнесла это так торжественно, что он чуть не расхохотался.

— Дорогая, почему бы нет. Мирри не спускала с него глаз:

— Мне хотелось бы научиться водить машину.

— Я научу тебя.

— О Джонни, какой ты добрый!

Совесть Джонни Фэбиана была воспитана в лучших традициях прошлого: она всегда знала отведенное ей место. Так ребенку в восемнадцатом веке объясняли, что в разговор можно вступать только в том случае, если к тебе обращаются взрослые. Но когда Мирри нежным тихим голосом сказала ему, какой он добрый, все правила были забыты, и он почувствовал угрызения совести.

— К тебе всегда будут относиться по-доброму, — поспешил он заверить ее.

— Правда?

Она протянула ему руку, и он взял ее. Она засунула руки в большие теплые перчатки. Они были ей так велики, что ее маленькие ручки утонули в них, это были перчатки Джорджины. Джонни снял их и поднес к лицу маленькие холодные ладошки, поцеловав сначала одну ладошку, потом — другую.

— Как можно не любить тебя? — произнес он. — Мне нельзя, но я не могу противостоять искушению.

— Почему нельзя?

— У тебя, дорогая, будет куча денег.

— Ну и что?

— Ничего, если бы у меня тоже была куча денег, но у меня их нет.

— У тебя совсем нет денег?

Джонни удрученно рассмеялся:

— Немного осталось от тети, а также то, что зарабатываю честным тяжким трудом.

— Ты покупаешь машины, а потом продаешь их?

— Я покупаю их как можно дешевле, а продаю как можно дороже — в этом вся суть. Если бы Джонатан оставил мне хоть немного, я мог бы вложить деньги в какое-то достойное предприятие и получить хорошую прибыль. Я понимаю толк в машинах.

— Эта не слишком красивая.

— Дорогая, это не машина, это называется «бывшая в употреблении». Но я сумею ее продать, что удалось бы сделать очень немногим.

Мирри сказала с видом ребенка, раздающего куски торта на дне своего рождения:

— Если у меня и правда будет много денег, я дам тебе.

Джонни получил еще один острый укол совести. Он поцеловал ее пальцы и сказал со смехом:

— Тебе не удастся это сделать, дорогая. По крайней мере, при нынешнем положении дел.

— Не понимаю почему.

— Во-первых, пока тебе не исполнится двадцать один год, тебе назначат опекуна, и, кто бы им ни оказался, он не позволит тебе раздавать деньги направо и налево. А если бы тебе это и позволили, существует глупый предрассудок против мужчин, берущих деньги у девушек. Ведь тебе не хотелось бы, чтобы каждый встречный оскорблял меня? И подумай, как плохо это скажется на бизнесе.

Он почувствовал, как ее ручки затрепетали в его руках.

— Джонни, ты сказал, что этого нельзя сделать при нынешнем положении вещей. А как можно сделать?

— Понимаешь…

Она вырвала у него свои руки и сжала кулачки:

— Так как же… как?

Поддразнивая ее, Джонни ответил с улыбкой:

— Боюсь, дорогая, это неосуществимо.

— Скажи мне, как! Немедленно скажи!

— Что ж, — ответил Джонни, — наверное, ты могла бы выйти за меня замуж.

Ее взгляд изменился. Какое-то выражение так быстро промелькнуло в нем, что он не уловил его смысла. Глубоко вздохнув, она спросила:

— Это можно?

— Конечно, ведь люди женятся. И ты когда-нибудь выйдешь замуж. Не думаю, что я окажусь твоим избранником.

Несколько раз глубоко вздохнув, Мирри спросила:

— Почему же не ты?

— Дорогая, ты слишком молода.

На ее лице вспыхнул румянец.

— Сколько девушек выходит замуж в восемнадцать лет!

Он продолжал улыбаться:

— Я слишком беден.

— А если мне наплевать, что ты беден?

Он рассмеялся:

— Если бы я принадлежал к числу возвышенных, благородных героев, я сказал бы: «Как я могу, дорогая? Ведь все подумают, что я женился на тебе из-за денег!»

— Я не считаю это благородством, я называю это глупостью.

— Честно говоря, я тоже.

— Так вот почему Энтони не делает предложения Джорджине!

— Вполне возможно.

— Он же влюблен в нее, правда?

Джонни рассмеялся:

— Тебе лучше спросить его!

Мирри стрельнула глазками из-под длинных ресниц:

— Я видела, как Энтони на нее смотрит. Хотелось бы мне, чтобы на меня смотрели так же. Кажется, он даже не замечает, что я существую на свете.

— Нет… я тоже заметил это. Держи голову выше, в море плавает много вкусной рыбы.

— Правда? — печально и тихо спросила она.