Книга Охотники, страница 11 – Джеймс Фелан

— На обед? Мы что, не пойдем искать остальных? — в недоумении спросила Анна.

— Каких остальных?

— Как, каких? Выживших, спасшихся.

— Пойдем, но пока мы все равно не знаем, где они, так что давайте отсидимся в безопасности.

Я согласился с Дейвом. Анна промолчала.

— Под нормальной едой я имею в виду мясо, — вернулся к разговору Дейв. — Надо его съесть, пока не протухло. Холодильники так и ломятся.

— Я вегетарианка, — сказала Анна.

— Ну, еще бы! Будь я англичанином, тоже грыз бы одну морковку: после всех ваших скандалов с коровьим бешенством и прочей ерундой мясо в рот не полезет, — сказал Дейв.

— Мне просто жалко животных, вот и все. Я вообще не признаю насилия. Поэтому я и записалась в лагерь ООН.

Я собирался было вставить свою любимую шуточку про вегетарианцев: «Что? Разве вы не слышите, как морковка пищит, когда вы ее едите?», но момент был упущен. Вместо этого я посмотрел в окно: на город спускалась ночь.

А зачем я записался в этот лагерь? Потому что учителя отправили? Надеялся на приключения? Хотел новых впечатлений? Хотел избавиться от опостылевших домашних заданий? Потому что не имел своего мнения и всегда поступал так, как мне говорили? Потому что тоже сталкивался с насилием и хотел сделать мир чуточку лучше? Как бы там ни было, стоило приехать сюда хотя бы затем, чтобы встретить этих ребят, ставших моими друзьями. Встретить Анну.

— А давайте попробуем запустить генератор? Вдруг заработает телик? — предложил я.

— Если передающие станции разрушены, сигнала не будет, — сказал Дейв.

—А спутниковое вещание? Ну, должны же идти новости, пусть даже на иностранных каналах, на БиБиСи, например. А вдруг интернет работает? — не сдавался я.

— На нижних этажах полно офисов. Там должны быть телевизоры, техника. Может, работает чрезвычайный канал, на котором транслируют инструкции для пострадавших…

— И заодно объясняют, что произошло, — поддержал я Дейва.

В блокноте, под записью «Забаррикадировать входы» я добавил: «Найти телевизор, запустить генератор, попробовать интернет». Остальным и дела не было до моего списка: я будто разговаривал сам с собой на бумаге.

— А еще мы можем смотреть фильмы на DVD, — сообразила Мини.

— Мини, ты гений! — сказал я и добавил в свой список «DVD».

— Сейчас, только смотаюсь в прокат и устроим ночной кинозал с попкорном, — съязвила Анна.

Мини явно обиделась на ее слова, да и по выражению лица Анны стало понятно: она жалеет, что не сдержалась.

— Прости, Мин. Это хорошая идея — хоть отвлечемся.

— Хочешь не хочешь, но нам все равно придется пробыть здесь какое–то время, — сказал Дейв.

— И сколько мы здесь просидим? — спросила Мини.

— День. Или два. Вдруг помощь прибудет не сразу. Ты же видишь, с Манхэттена не так просто выбраться, а уж добраться сюда — и подавно. Спасателям понадобится время, понимаешь?

— Мы будем следить за городом, будем дежурить на смотровой по очереди, — сказал я. — Будем смотреть, пока не заметим что–нибудь. Ночью тоже будем дежурить посменно — а вдруг в каком–нибудь здании загорится свет или включат фонари на улице? Как только мы узнаем, где прячутся другие выжившие, мы сразу пойдем к ним.

— А зачем нам вообще здесь сидеть? Я имею в виду: сегодня ночью — даже если спасателям нужно время, мы можем спрятаться в более безопасном месте, — сказала Анна.

— В более безопасном?

— Ну да, например, в банке или в полицейском участке. Если на нас нападут, мы сможем укрыться…в подвале, например.

— В полицейском участке можно будет найти оружие, — предположил Дейв. — А вдруг в полиции и на пожарных станциях полно копов и таких же выживших?

— А если нет? А если там пусто, как здесь? — ответил я вопросом на вопрос.

— А если здесь — не пусто? — спросила Анна.

— Если бы в здании кто–нибудь остался, он бы уже давно поднялся наверх.

Анну слова Дейва не убедили.

— Мы могли бы пойти в штаб–квартиру ООН…

— А что будет, если там никого нет? Зато мы окажемся без защиты на улице, и наверняка столкнемся с этими, — я перевел дыхание. — Выходить на улицу — рискованно. А вдруг мы заразимся? Вдруг у нас тоже начнется эта кошмарная жажда, как у мистера Лоусона? В этом здании три запасных выхода — мы можем убежать через любой, если будет нужно. А в банке или другом похожем месте мы окажемся в ловушке: туда легче зайти, чем оттуда выйти. Кроме того, отсюда удобно следить за ситуацией. Мы сами можем принимать решения. Мы увидим, кто к нам приближается — спасатели или…эти. Как по мне, здесь этим… инфицированным будет гораздо сложнее нас достать.

Остальные молчали.

— Надо их как–то назвать. Больные или инфицированные? — предложила Анна. — Или еще как–то. Чтобы отличать от нормальных людей, от выживших, от таких, как мы.

— Водохлебы?

— Ну ты даешь, Дейв! Представляешь: «Эй, Дейв, у тебя сзади водохлеб!» — съязвила Анна.

— Засранцы! Говняные засранцы! — выдала Мини.

— Ага! В самый раз: «Эй, Дейв, у тебя сзади засранец!».

Все засмеялись, а Дейв невольно оглянулся.

— А если охотники? — предложил я.

Дейв кивнул.

— Ну, вот смотрите. Они гнались за нами, они охотились на тех троих на улице…

Анна перебила меня:

— А почему? Мы ведь даже не думали, почему с ними такое происходит. Они явно чем–то больны. Может, нам нужно поговорить с ними? Спуститься вниз, подойти к одному из них, заговорить…

— Может, и нужно, — сказал я.

— Нужно–ненужно… — передразнил Дейв. — Вот если бы у меня было по дробовику в каждой руке, тогда, может, я бы и подошел к одному побеседовать. А сейчас я и не подумаю выходить на улицу. С меня хватит того, что я видел. Что мы все видели.

— А почему они себя так ведут? — спросила Мини.

Казалось, что она младше, наивнее нас, хотелось прижать ее к себе, защитить.

— Кто их знает? Пока понятно только, что они хотят пить и поэтому охотятся на выживших.

— Может, это сибирская язва? — предположила Анна, но мы пропустили ее слова мимо ушей. — В любом случае, чем бы они ни заразились, этот вирус превратил их в охотников.

— Как–то не думаю, что от язвы так срывает башню.

— А откуда ты знаешь? Может, это новый штамм, который делает людей злыми.

— Злыми?

— Ну да.

— Получается, мы — добрые, а они — злые?

— Получается так, Джесс. Есть мы, и есть они, — подытожил Дейв.