Онлайн книга «Карантин»
|
И я побежал к зоопарку, образ которого навсегда останется связан для меня с тем, как я попал туда впервые. В тот день я увидел надежную, непоколебимую крепость посреди превращенного в руины города. Больше всего я боялся, что старый арсенал разрушат, ведь он стал для меня символом выживания. И вот в темноте показались долгожданные очертания. Я был почти у вершины лестницы, нас разделяли только ступеньки, как вдруг закрепленная на кирпичной колонне медная табличка рассыпалась сотней брызг. Щеку обожгло резкой болью. Они стреляли. Стреляли, пока, наконец, не попали. В спину. Я распластался на снегу у подножия лестницы, лицом вниз. Кое–как приподнялся на локтях: удар о промерзший, покрытый коркой льда асфальт оказался очень сильным. Перед глазами все плыло. Из окон главного здания зоопарка на меня смотрели часовые. – Не стреляйте! Не стреляйте! – заорал я. Я хотел встать, но не смог. А если коробочки с вирусом разбились? Что будет? Хотя какая разница? Если это случилось, то ничего не изменить. Вперед! Держись! Друзья в беде, они ждут помощи! В меня больше не стреляли, только взяли в кольцо лучами фонарей. Я выкрутился из рюкзака и поднял вверх голову. – Я вернулся! Я Джесс! Здесь образцы. Помогите! Рейчел! Лучи не шелохнулись. – Помогите! Над лестницей раздался топот ног. В здании перекрикивались. Снова открыли огонь. Оглушительным ливнем пули посыпались на тех, кто стоял наверху, на Пятой авеню, на тех, кто только что стрелял мне в спину. С шумом распахнулась дверь арсенала, и на улицу выскочила Рейчел, а следом за ней майор, друг Пола: пятна света быстро метнулись к ним. Они бежали на помощь. – Джесс! Джесс! – кричала Рейчел. Я рассказал им, что случилось с Полом и Фелисити, назвал станцию, на которой их оставил, а майор тут же включил рацию и выслал туда медицинский вертолет. Рейчел я протянул рюкзак. – Здесь образцы, предай им. – Сделаем это вместе. Пойдем, давай я помогу тебе подняться. – Не могу, Рейч, я не могу пошевелиться. Мы одновременно опустили глаза на снег: у меня под животом натекла лужа крови. Пуля попала в спину и прошла насквозь. Рейчел упала на колени рядом со мной. – Боже мой, Джесс, держись, – прошептала она и, приподняв, положила мою голову к себе на колени. Она так и сидела, обхватив ее ладонями. – Все будет хорошо. Нас окружили солдаты. Человек десять, не меньше. Один из них начал приподнимать на мне одежду, чтобы оценить тяжесть ранения. – Там Калеб…Я закрыл его…в кладовке…в магазине, – в глазах темнело. Кое–как я объяснил Рейчел, где искать моего друга. – Проследи, пусть вылечат его… Она кивнула. Я чувствовал, как меня переложили на жесткие носилки. Ног не было. – Джесс… 31 Говорит Дейв: – Почему ты не уходишь? Я говорю: – Здесь есть все, что мне нужно. – А что тебе нужно? – спрашивает Анна. «Ты», – думаю я, но не решаюсь произнести. – «Мне нужна ты. И ты. И ты…» – Но… – У меня появились новые друзья. Рейчел. Фелисити. Пейдж. Я снова видел Калеба… – Он просил тебя убить его. – Я не смог. – Но ты же смог бросить нас. – Вы были мертвы. Ненадолго наступает тишина. – Быстро же ты нашел нам замену. Слишком легко. Я отчаянно трясу головой. Совсем не легко. А что я должен был сделать? Лечь и умереть рядом с ними? Ждать сложив лапки, не бороться, не пытаться выжить? Я говорю: – Если бы я мог остаться с вами, я бы так и поступил. Иду на попятный. А вообще, почему нет… Я поднимаю руку, чтобы по–дружески похлопать Дейва по плечу, но… – Но ты не остался, а теперь живешь вместо меня. – Разве? – спрашиваю я. – А мне обязательно жить вместо тебя? – А то ты сам не знаешь? – вопросом на вопрос отвечает он. – Не слушай его, – говорит Мини. Как же хочется обнять ее за эти слова и не отпускать, мою маленькую Мини, мою лучшую подружку на веки вечные и даже дольше. – Делай, что должен. Живи своей жизнью, – говорит она. Дейв с Анной молчат. И я молчу: меня мучит чувство вины, невыносимое, постоянное чувство вины. А может, зря я так переживаю: ведь стоит только уступить, остаться с ними, а почему нет? Мы с Анной стоим друг перед другом, Дейв с Мини куда–то ушли. Она смотрит на меня именно так, как мне нравится. Во взгляде даже заметна покорность. Ей шестнадцать, как мне, и всегда будет шестнадцать: ее мысленный образ никогда не сотрется, не поблекнет, потому что я не допущу этого. Я всегда буду помнить её: чисто британский акцент, смуглую индусскую кожу, черные блестящие волосы, глаза, обрамленные пушистыми ресницами, и губы – яркие губы, навсегда обжегшие мои. – Отпусти меня, – говорит она. – Я отпустил. Ты сама вернулась. – Ты вернул меня. – Как? – Откуда мне знать? Стоя на крыше Рокфеллеровского небоскреба, на высоте почти семидесяти этажей над землей, мы целовались. Это было больше двух недель назад. А меньше чем через две минуты я могу умереть. А вдруг я уже умер? Кто знает? Анна спрашивает: – Зачем тебе это? – Не знаю. – Не знаешь? – Знаю. – Пусть будет по–другому. – То есть? – Пусть будет по–другому. – Как? – Не умирай. – Я смогу? Анна молчит. – Прости, что не верю тебе, – говорю я. – Ладно. Забыли. Сделай это. – Что? – Оставайся таким. – Каким? – Откуда мне знать. Ты же меня бросил, помнишь? – Разве? Я думал об этом. В конце концов, может, это она бросила меня? Мы снова на перекрестке возле Бродвея. Сейчас я побегу. Последний взгляд на друзей. Анна смотрит мне прямо в глаза – она всегда так смотрит? У нее за спиной знакомый магазин. Место нашего расставания. – Ты стал себе на уме, – говорит Анна. – Я вспоминаю. – Тогда ясно. – Да. – Пусть будет по–другому. – Не выйдет. |