Онлайн книга «Винни-Пух и все-все-все»
Теперь снег на них не падал, но все еще было очень холодно, и, чтобы не замерзнуть, они спели Шумелку Пуха шесть раз от начала до конца (Пятачок исполнял все тирлим-бом-бомы, а Пух все остальное), причем оба в нужных местах колотили по изгороди палочками. Вскоре им стало гораздо теплее, и они смогли продолжить разговор. — Я сейчас думал, — сказал Пух, — и думал я вот о чем: я думал про Иа. — А что ты думал про Иа? — То, что ведь бедному Иа негде жить. — Негде, негде, — согласился Пятачок. — У тебя есть дом, Пятачок, и у меня есть дом, и это очень хорошие дома. И у Кристофера Робина дом, у Совы, и Кенги, и у Кролика тоже есть дома, и даже у Родственников и Знакомых Кролика тоже есть дома или что-нибудь в этом роде, а у бедного Иа нет совсем ничего. И вот что я придумал: давай построим ему дом. — Это замечательная мысль, — сказал Пятачок. — А где мы его построим? — Мы построим его здесь, — сказал Пух, — на опушке этой рощицы. Тут нет ветра, и тут я об этом подумал. Мы можем назвать это место "Пухова опушка", и мы построим для Иа на Пуховой Опушке — ДОМ ИА. — Ой, кстати, там за рощей я видел груду палочек, — сказал Пятачок. — Там их навалена целая куча! Ну прямо целая гора! — Спасибо, Пятачок, То, что ты сказал, будет нам очень полезно, и за это я бы мог назвать это место Пуховопятачковой Опушкой, если бы Пухова Опушка не звучала лучше. Но только она звучит лучше потому, что она пушистей и, значит, больше похожа на опушку. Они слезли с изгороди и отправились за палочками. …Кристофер Робин все это утро провел в комнате, путешествуя в Африку и обратно, и он как раз сошел с корабля и подумал: "Интересно, какая сейчас на улице погода", как вдруг в его дверь постучал не кто иной, как Иа. — Здравствуй, Иа, — сказал Кристофер Робин, открыв дверь и выйдя на двор. — Как ты себя чувствуешь? — Снег все идет, — мрачно сказал Иа. — Да, да. — И мороз. — Да? — Да, — сказал Иа. — Однако, — добавил он, немного просветлев, — землетрясений у нас в последнее время не было. — Что случилось, Иа? — Ничего, Кристофер Робин. Ничего существенного. Ты, конечно, не видел где-нибудь здесь дома или чего-нибудь в этом роде? — Какого дома? — Просто дома. — А кто там живет? — Я живу. По крайней мере, я думал, что я там живу. Но, по-видимому, я там не живу. Ну что ж, в конце концов не у всех же должны быть дома. — Ой, Иа, я не знал. Я всегда думал… — Не знаю, в чем тут дело, Кристофер Робин, но из-за всего этого снега и тому подобного, не говоря уже о сосульках и всем прочем, сейчас в поле часа в три утра не так жарко, как думают некоторые. Не сказать, чтобы там было душно, если ты понимаешь, что я имею в виду. Да, жаловаться на духоту не приходится. Никак не приходится. По правде говоря, Кристофер Робин, — продолжал Иа громким шопотом, — строго между нами, совершенно секретно, если никому не говорить, — там холодно. — Ой, Иа! — И я сказал себе — ведь остальные, пожалуй огорчатся, если я замерзну. Правда, у них ни у кого нет ума, в голове у них только опилки, да и те, очевидно, попали туда по ошибке, и они не умеют думать, но если снег будет идти еще недель шесть или в этом духе, даже кто-нибудь из них может сказать себе: "Пожалуй, Иа не так уж жарко сейчас, часа в три утра". А потом он захочет это проверить. А еще потом ему станет очень грустно. — Ой, Иа! — сказал Кристофер Робин, которому уже стало очень грустно. — Я не имел в виду тебя, Кристофер Робин. Ты не такой. Словом, все это я клоню к тому, что я построил себе дом возле своей маленькой рощицы. — Правда построил? Как замечательно! — Действительно замечательным, — продолжал Иа самым унылым тоном, — представляется мне то, что, когда я утром уходил, он был там, а когда я вернулся, его там не было. Вообще это все вполне понятно, в конце концов это был всего лишь дом Иа. Но все-таки я несколько обескуражен. Кристоферу Робину некогда было особенно удивляться. Он уже забежал в свой дом и моментально натянул теплую шапку, теплые ботинки и теплое пальто. — Мы сейчас пойдем и выясним это, — сказал он Иа. — Иногда, — сказал Иа, — когда люди забирают чей-нибудь дом, там остается кусочек-другой, который им не нужен и который они с удовольствием вернут бывшему хозяину, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Вот я и думаю, что если мы заглянем… — Пошли, пошли, — сказал Кристофер Робин. Они пошли очень быстро, и поэтому они очень быстро пришли на ту опушку рощи, где не было дома Иа. — Ну вот, — сказал Иа. — Не осталось ни единой палочки. Конечно, жаловаться не приходится, ведь остался весь этот снег, с которым я могу делать все, что я хочу! Но Кристофер Робин не слушал Иа. Он прислушивался к чему-то другому. — Ты не слышишь? — спросил он Иа. — А что там такое? Кто-то смеется? — Слушай. Они прислушались… И они услышали ворчливый басок, напевавший, что и он идет, и снег идет, хотя им совсем-совсем не по дороге, и чей-то тоненький голосок, успевавший вовремя тирлимбомбомкать. — Это Пух! — радостно сказал Кристофер Робин. — Вероятно, — сказал Иа. — И еще Пятачок, — взволнованно сказал Кристофер Робин. — Возможно, — сказал Иа. — Кто нам сейчас действительно нужен — это хорошая ищейка. Слова песни неожиданно изменились. — Наш дом готов! — пел бас. — Тирлим-бом-бом, — пел пискливый голосок. — Прекрасный дом… — Тирлим-бом-бом… — Я сам охотно жил бы в нем!… — Тирлим-бом-бом… — Пух! — закричал Кристофер Робин. Певцы замолчали. — Это Кристофер Робин, — в восторге сказал Пух. — Он на той стороне. Там, где мы взяли палочки, — сказал Пятачок. — Побежали, — сказал Пух. Они помчались по опушке вокруг рощи, и всю дорогу Пух издавал приветственные возгласы. — Эй, а тут Иа! — сказал Пух, когда они с Кристофером Робином кончили обниматься. Он толкнул локтем Пятачка, а Пятачок толкнул локтем его, и они подумали, какой это приятный сюрприз. — Здравствуй, Иа! — И тебе желаю того же, медвежонок Пух, а по четвергам — вдвое, — уныло сказал Иа. Не успел Винни-Пух спросить: "Почему по четвергам?" — как Кристофер Робин начал рассказывать грустную историю пропавшего дома Иа. Пух и Пятачок слушали, и глаза у них становились все больше и больше. |