Онлайн книга «Башня Ласточки»
– Говорят, – медленно проговорил Высогота, – что природа не терпит пустоты. То, что лежит на земле, что истекает кровью, что пало от твоего меча, – уже не Зло? Тогда что же такое Зло? Ты когда-нибудь задумывалась об этом? – Нет. Я – ведьмачка. Когда меня учили, я поклялась себе, что буду выступать против Зла. Всегда. И не раздумывая… Потому что стоит только начать задумываться, – добавила она глухо, – как уничтожение потеряет смысл. Месть потеряет смысл. А этого допустить нельзя. Он покачал головой, но она жестом не дала ему заговорить. – Мне пора уже докончить свой рассказ, Высогота. Я рассказывала тебе больше тридцати ночей, с Эквинокция до Саовины. А ведь не рассказала всего. Прежде чем я уеду, тебе следует узнать, что случилось в день Эквинокция в деревушке под названием Говорог. Она застонала, когда ее стаскивали с седла. Бедро, по которому он ее вчера бил ногой, болело. Он дернул за цепь, пристегнутую к ошейнику, потащил ее к дому. В дверях стояли несколько вооруженных мужчин. И одна высокая женщина. – Бонарт, – сказал один из мужчин, худощавый брюнет с тощим лицом, державший в руке окованную бронзой нагайку. – Должен признать, ты умеешь застигать врасплох. – Здравствуй, Скеллен. Человек, названный Скелленом, какое-то время глядел ей прямо в глаза. Она вздрогнула под его взглядом. – Ну, так как? – снова обратился он к Бонарту. – Объяснишь сразу или, может, помаленьку? – Не люблю объяснять на базаре, потому как мухи в рот летят. В дом войти можно? – Прошу. Бонарт дернул за цепь. В доме ждал еще один мужчина, растрепанный и бледный, вероятно, повар, потому что занимался чисткой одежды от следов муки и сметаны. Увидев Цири, он сверкнул глазами. И подошел. Это не был повар. Она узнала его, помнила эти паскудные глаза и пятно на морде. Это был тот, кто вместе с белками преследовал их на Танедде, именно от него она сбежала, выскочив в окно, а он велел эльфам прыгать следом. Как тот эльф его назвал? Ренс? – Это ж надо! – сказал он язвительно, сильно и болезненно тыкнув ее пальцем в грудь. – Мазель Цири! С самого Танедда не виделись. Долго, долго я мазельку искал. И наконец нашел! – Не знаю, милсдарь, кто вы такой, – холодно бросил Бонарт, – но то, что вы якобы нашли, принадлежит мне, а посему держите лапы подальше, ежели цените свои пальчики. – Меня зовут Риенс, – нехорошо блеснул глазами чародей. – Соблаговолите это милостиво запомнить, господин охотник за наградами. А кто я, сейчас станет ясно. И ясно также станет, кому будет принадлежать эта мазель. Но зачем опережать события? Сейчас я просто хочу передать поздравления и сделать некое признание. Надеюсь, вы не имеете ничего против? – Надейтесь. Никто вам не запрещает. Риенс приблизился к Цири, заглянул ей в глаза. – Твоя покровительница, ведьма Йеннифэр, – ядовито процедил он, – однажды обидела меня. Когда же впоследствии она попала мне в руки, я, Риенс, показал ей, что такое боль. Вот этими руками, вот этими пальцами. И пообещал, что когда мне в руки попадешь ты, королевна, то и тебя я тоже научу боли. Этими вот руками, этими вот пальцами… – Рискованное дело, – тихо сказал Бонарт. – Очень даже рискованное, господин Риенс, – дразнить мою девочку и угрожать ей. Она мстительна и запомнит это. Держите, повторяю, подальше от нее ваши руки, пальцы и прочие части тела. – Довольно, – обрезал Скеллен, не спуская с Цири любопытного взгляда. – Перестань, Бонарт. Ты, Риенс, тоже помягче. Я отнесся к тебе снисходительно, но еще могу раздумать и велю снова привязать к ножкам стола. Садитесь оба. Поговорим как люди культурные. Втроем, в три пары глаз. Потому как, что-то мне сдается, поговорить есть о чем. А предмет нашей беседы временно отдадим под охрану. Господин Силифант! – Только стерегите ее как следует. – Бонарт вручил Силифанту конец цепи. – Как зеницу ока. Веда держалась в сторонке. Нет, конечно, ей хотелось присмотреться к девушке, о которой так много разговоров шло в последнее время, но она чувствовала странное нежелание лезть в толпу, окружающую Харшейма и Силифанта, которые вели загадочную пленницу к столбу на майдане. Все пытались пробиться поближе, разглядывали девушку, пробовали даже пощупать, толкнуть, дернуть. Она шла с трудом, немного прихрамывая, но голову держала высоко. «Он ее бил, – подумала Веда. – Но не сломил…» – Значицца энто и есть та самая Фалька… – Едва-едва из девчонок вылезла… – Девчонка! Тьфу! Резака! – Шестерых парней, говорят, рубанула, зверюга, на арене в Клармоне… – А сколькерых еще ране-то! Дьяволица! – Волчица! – А кобыла, гляньте, какова кобыла-то? Чудных кровей лошадь… А вона, при Бонартовых-то тебеньках какой меч. Хо… Чудо чудное! – Прекратить! – буркнул Дакре Силифант. – Не прикасаться! Куда ты со своими лапами в чужое добро? Девушку тоже не трогать, не щупать, не оскорблять и не клеветать! Побольше уважения. Неизвестно, может, еще будем ее на рассвете казнить. Так пусть хоть до того времени в мире побудет. – Ежели девке на смерть идтить, – ощерился Киприан Фрипп Младший, – то, может, остаток жизни-то ей маленько усладить и отодрать как следовает? Взять на сенцо и прочистить? – Ну! – загрохотал Каберник Турент. – А чего, можно бы! Спросим Филина, нельзя ль… – Говорю вам, нельзя! – отрезал Дакре. – У вас только одно на уме, трахательники дурные! Сказал же, оставить девушку в покое. Андрес, Стигварт, а ну, станьте-ка с ней рядышком. И глаз не спускать, ни на шаг не отходить. А тех, что полезут, палкой! – Ого! – сказал Фрипп. – Ну, нет так нет, нам все едино. Айда, парни, к скирдам, к местным, они там барана и поросенка запекают. Ведь нонче Равноночие, Эквинокций, праздник, стало быть. Пока господа советываются, мы могем повеселиться. – Пошли! Достань-ка, Деде, какой-нито кувшинок из переметов. Выпьем. Можно, господин Силифант? Господин Харшейм? Праздник ноне, да и без того никуда не поедем на ночь-то глядя. – Тоже мне – толковая мысль, – поморщился Силифант. – Выпивки у них одни в головах да трахты! А кто тут останется, чтобы помогать девку стеречь и к господину Стефану бечь, ежели что? |