Онлайн книга «Башня Ласточки»
Она умолкла, яростно почесала голову, заросшую светлыми, как солома, волосами. – Да уж, что было, то было. Вот что я тебе скажу: из тех, что со мной в приюте сидели, уж никого в живых не осталось. Двух последних, Овена и Абеля, прикончили несколько дней тому кнехты господина Фулько. Абель сдался, как и я, но его все равно зарубили, хоть он меч бросил. Меня пощадили. Не думай, что по доброте душевной. Нет, меня на плацу уже крестом раскладывали, но тут примчался офицер и не допустил потехи. Ну а от эшафота ты меня упас… Она на минуту замолчала. – Ведьмак? – Слушаю. – Я знаю, как отблагодарить. Если только захочешь… – Ну? – Пойду взгляну, как там с лошадьми, – быстро сказал Кагыр и встал, заворачиваясь в плащ. – Прогуляюсь немного… по округе… Девушка чихнула, потянула носом, кашлянула. – Ни слова больше, Ангулема, – опередил ее по-настоящему злой, по-настоящему устыдившийся, по-настоящему смутившийся Геральт. – Ни слова! Она снова кашлянула. – Ты действительно не хочешь меня? Ни капельки? – От Мильвы ты уже получила ремнем, соплячка. Если немедленно не замолкнешь, получишь добавку от меня. – Все, молчу. – Послушная девочка. В склоне горы, поросшем худосочными и кривыми сосенками, зияли дыры и ямы, прикрытые или обшитые досками, соединенные мостками, лесенками и лесами. Из дыр торчали опирающиеся на скрещивающиеся столбы помосты. По некоторым бегали люди, толкающие тележки и тачки. Содержимое тележек и тачек – которое на первый взгляд казалось грязной, перемешанной с камнями землей – сваливали с помостов в большое четырехугольное корыто, вернее, в набор постепенно уменьшающихся, перегороженных досками корыт. По корытам постоянно и шумно текла вода, подводимая с лесистой возвышенности по опирающимся на невысокие крестовины деревянным желобам. И таким же образом выводимая вниз, к обрыву. Ангулема слезла с лошади, дала знак Геральту и Кагыру сделать то же. Оставив лошадей у изгороди, они направились к постройкам, увязая в грязи, скопившейся вдоль неплотно сбитых желобов и труб. – Промывка железной руды, – сказала Ангулема, указывая на приспособления. – Вот оттуда, из шахт рудника, вывозят добычу, выгружают в корыта и смачивают водой, которую берут из ручья. Руда оседает на поддонах, оттуда ее выбирают. Вокруг Бельхавена множество рудников и таких промывочных. А руду везут в долину, в Маг Тургу, там расположены печи и плавильни, потому как там больше лесов, а для выплавки нужны дрова. – Благодарю за лекцию, – кисло прервал Геральт. – Мне доводилось в жизни видеть несколько рудников, и я знаю, что именно необходимо для выплавки. Когда ты наконец скажешь, зачем мы сюда приехали? – Чтобы поговорить с одним моим знакомцем. Здешним штайгером. Пошли за мной. Ха, да вот он! У столярной мастерской. Пошли. – Краснолюд? – Ага. Его зовут Голян Дроздек. Он, как я сказала… – …здешний штайгер. Это-то ты сказала, а вот о чем собираешься с ним поболтать, сказать забыла. – Гляньте на свои сапоги. Геральт и Кагыр послушно глянули на обувь, испачканную шламом странно красного цвета. – У полуэльфа, которого мы ищем, – опередила вопрос Ангулема, – во время разговора с Соловьем была точно такая же грязюка на гамашах. Улавливаете? – Теперь да. А краснолюд что? – Не заговаривайте с ним вообще. Переговоры я беру на себя. А вас он должен считать теми, которые не болтают, а работают мечами. Сделайте грозные мины. Делать грозные мины не понадобилось. Одни из присматривавшихся к ним горняков быстро отводили глаза, другие замирали, раскрыв рты. Оказавшиеся у них на пути спешили уступить дорогу. Геральт догадывался почему. На лице Кагыра и его собственном все еще были видны синяки, кровоподтеки, царапины и припухлости – красочные следы драки и порки, которую учинила им Мильва. Так что выглядели они людьми, обожающими давать по зубам друг другу, а уж чтобы дать по морде третьему, их долго упрашивать не было нужды. Краснолюд, знакомец Ангулемы, стоял у домика с табличкой «Столярная мастерская» и выводил что-то на щите, сколоченном из двух оструганных досок. Увидев приближающихся, он отложил кисть, отставил банку с краской, глянул исподлобья. На его физиономии, которую украшала заляпанная краской борода, возникло удивление. – Ангулема? – Как дела, Дроздек? – Это ты? – Краснолюд раззявил скрывающийся под бородой рот. – Это, что ль, верно ты? – Нет. Не я. Воскресший пророк Лебеда! Ну, спроси еще о чем-нибудь, Голян. Что-нибудь другое. Поумней. Для разнообразия. – Не шути, Светлая. Я уж тебя увидеть не ожидал больше. Был тут пяток дней тому Мулица, говорил, сцапали тебя и на кол насадили в Ридбруне. Клялся, что не врет. – Все ж какая-никакая, а выгода, – пожала плечами девушка. – Ежели теперь станет Мулица у тебя под свою честность деньги просить и клясться, что вернет, так ты будешь знать, чего его клятвы стоят. – Я это и без того давно знал, – ответил краснолюд, быстро моргая и шевеля носом совсем как кролик. – Я б ему и шелонга ломаного не одолжил, хоть он усрись и землю жри. Но тому, что ты жива и цела, рад, рад. Эй, а может, по такому случаю и ты мне долг отдашь? – Не исключено. Вполне даже может быть. – А кто ж это с тобою, Светлая? – Добрые други. – Ну, морды… А куда ж боги ведут? – Как обычно, куда глаза глядят. – Ангулема проигнорировала испепеляющие взгляды ведьмака, втянула носом щепотку порошка, остальное втерла в десну. – Нюхнешь, Голян? – Пожалуй. – Краснолюд подставил руку, втянул носом подаренную щепоть наркотика. – Если по правде, – продолжала девушка, – то думаю в Бельхавен податься. Не знаешь, Соловей с ганзой не там ли, к случаю, залег? Голян Дроздек наклонил голову. – Тебе, Светлая, надобно Соловья избегать. Разозленный он, говорят, на тебя, как та еще росомаха, когда ее в зимнюю пору разбудить. – Жуть! А если до него весть дошла, что меня на острый кол парой лошадок натянули, у него сердце не помягчало? Не пожалел? Слезинки не обронил, бороденки не обсопливил? |