Книга Красная шкатулка, страница 19 – Рекс Тодхантер Стаут

— Это неправда! Я не говорила…

— Нет, говорили! — Тон Вулфа сделался жестким. — Поймите, я не намерен вот так по-детски пререкаться с вами. Или вы рассчитываете, что ваша внешность парализует мои мыслительные способности? Фантастика! Арчи, будь добр, приготовь машинку. Два экземпляра, оформишь как письмо, наверху заголовок: «Варианты заявления Елены Фрост».

Я повернулся к столу, подвинул машинку, вставил бумагу.

— Готов!

Вулф начал диктовать:

— «1. Я признаю, что знала о содержимом коробки конфет, и обещаю правдиво и подробно объяснить Ниро Вулфу, откуда мне это стало известно.

2. Я признаю, что знала о содержимом коробки. В настоящий момент отказываюсь объяснять что-либо, однако готова ответить на вопросы Ниро Вулфа, касающиеся других аспектов дела. Оставляю за собой право поличному усмотрению воздерживаться от ответов.

3. Я признаю, что знала о содержимом коробки, но отказываюсь продолжать разговор.

4. Я отрицаю, что знала о содержимом коробки».

Вулф выпрямился.

— Благодарю, Арчи. Нет, мне копию, а оригинал дай мисс Фрост. — Он повернулся к ней. — Пожалуйста, внимательно прочтите все четыре варианта. Вот перо. Я бы хотел, чтобы вы поставили свои инициалы против одного из них. Но должен предупредить: я охотно приму от вас либо первый вариант, либо второй. Два других для меня неприемлемы. Если же все-таки вы будете настаивать на третьем или четвертом, мне придется отказаться от договоренности с вашим кузеном и немедленно предпринять соответствующие шаги.

Она больше не походила на богиню: слишком разволновалась. Но через секунду собралась с мыслями и поняла, что всякие колебания только портят дело.

— Я не обязана ставить свои инициалы, — сказала она, глядя на Вулфа. — С какой стати? — Щеки ее снова порозовели. — Вы все это подстроили! Любой сообразительный человек сумеет так задать вопрос, что другой собьется, и тогда можно прицепиться к неосторожно сказанному слову.

— Мисс Фрост, вы, кажется, намерены упорствовать? Отрицаете сказанное раньше, а это нелепо.

— Да, отрицаю и не вижу в этом ничего нелепого. И предупреждаю, что когда кузен Лу…

Голова Вулфа резко, как на шарнире, повернулась, и он бросил:

— Арчи! Позвони мистеру Кремеру.

Я придвинул телефон и набрал номер полиции. Дежурному в участке я назвал добавочный и, когда уже там взяли трубку, попросил инспектора. Вулф приготовил горячее блюдо, и, чтобы оно не остыло, Кремер должен был оказаться на месте. Инспектор был у себя, и через несколько секунд я услышал его бас:

— Это ты, Гудвин? Что-нибудь новенькое?

— Инспектор Кремер, мистер Вулф хочет поговорить с вами.

Я кивнул Вулфу, и он потянулся к аппарату. В этот момент наша цыпочка вскочила, будто ее крапивой хлестнули. И тогда Вулф, не беря трубку, сказал:

— Если пожелаете, мистер Гудвин в порядке одолжения может отвезти вас в полицейское управление; или предпочтете, чтобы инспектор Кремер прислал своих людей?

— Не смейте! — хрипло выдавила она и, схватив перо, написала свое имя против пункта два. Руки ее тряслись от волнения, а Вулф тем временем говорил в трубку:

— Мистер Кремер? Приветствую вас. Мне хотелось узнать, какое у вас впечатление от утреннего эксперимента. Вот как? Увы, тоже ничего. Начал, правда, работать над одной версией, но говорить о результатах преждевременно. Посмотрим, как пойдет. Нет, сэр, предпочитаю действовать в одиночку, вы же знаете. Да-да, уж позвольте мне самому.

Когда Вулф закончил разговор, Елена Фрост уже сидела в кресле, вздернув подбородок и сжав губы. Он взял листок и, едва взглянув на него, отдал мне, потом позвонил, чтобы Фриц принес пиво, и поудобнее устроился в кресле.

— Итак, мисс Фрост, вы признались, что располагаете информацией относительно орудия убийства, но отказываетесь ее сообщить. Хотел бы напомнить, что я не брал обязательств держать ваше признание при себе. Однако могу гарантировать одно: в настоящее время не собираюсь предавать его гласности. Вы, наверно, не знаете — полицейские, как правило, исходят из того, что сокрытие сведений о преступлении означает причастность к нему. Допущение чудовищное, но так уж у них устроены мозги. Поэтому, если бы полиции стало известно, что вы здесь подписали, там бы точно решили: либо вы сами начинили конфеты ядом, либо знаете, кто это сделал. И действовали бы соответствующим образом. Я поступаю иначе. Я все же для соблюдения формальностей должен спросить: не вы положили яд в конфеты?

Вопрос этот, надо сказать, она приняла мужественно и ответила спокойным, хотя и чуть сдавленным голосом:

— Нет, не я.

— Может, вы знаете, кто это сделал?

— Нет, не знаю.

— Вы помолвлены?

Она поджала губки:

— Это вас не касается.

— Видите ли, — терпеливо продолжал Вулф, — мне придется расспрашивать вас о многих вещах, которые, по вашему мнению, меня не касаются. Мисс Фрост, с вашей стороны просто глупо без причины раздражать меня. Я задал вам вполне невинный вопрос. Наверное, любой из ваших знакомых сумел бы на него ответить. Почему же вы не хотите отвечать? Неужели воображаете, будто мы заняты дружеской болтовней? Мы же с вами отнюдь не в равном положении. Я могу заставить отвечать, в противном случае буду вынужден передать вас в руки полиции. Итак, повторяю вопрос: вы помолвлены?

Бедняжка понемногу расклеивалась. Руки ее, лежащие на коленях, сжались в кулачки, сама она съежилась, а в уголках глаз выступили слезинки и покатились по щекам. Глядя в лицо Вулфу, она бросила:

— Вы… вы — грязная свинья, вот вы кто!

— Знаю, — кивнул Вулф. — Ненавижу истерику, поэтому и задаю женщинам вопросы только в крайних случаях. Вытрите глаза.

Мисс Фрост не шевельнулась. Он опять вздохнул.

— Вы помолвлены?

— Нет! — сказала она со слезами в голосе.

— Это кольцо с бриллиантом на вашей руке — вы его сами купили?

Она невольно поглядела на кольцо.

— Нет.

— Кто вам его подарил?

— Мистер Макнейр.

— А бриллиант на вашей пудренице — тоже подарок?

— Да, подарок мистера Макнейра.

— Удивительно. Никогда бы не подумал, что вам нравятся бриллианты. — Вулф откупорил бутылку и налил себе пива. — Не удивляйтесь, мои вопросы могут казаться не относящимися к делу. Однажды в этом самом кресле служанка по имени Анна Фиоре просидела пять часов. А герцогиня Раткин — почти всю ночь. Так что сделайте милость, потерпите. — Он взял стакан и осушил его, не отрываясь. — Что-то здесь не так. Скажите, вы любите бриллианты?

— Нет… не очень.

— А мистер Макнейр? Он часто раздаривает бриллианты?