Книга Взгляд, страница 53 – Клэр Мерле

Горе придавило Ану, словно ноющая боль, словно грипп.

Коул взял кисть ее руки и зажал между своими ладонями. Его руки были теплыми. Ей была приятна их чуть шершавая кожа: благодаря этому они казались надежными и сильными. Она почувствовала на себе его взгляд. Глядя сквозь темноту на его руки, она провела пальцем по его запястью.

У нее оформился план. Это был единственный вариант. Единственный путь, который был ей открыт.

– Мне нужно доказательство того, что Джаспер на самом деле госпитализирован в «Три мельницы» как Скотт Резерфорд, – сказала она. – Я собираюсь туда лечь. Если он там, я выясню, что он сделал с теми фактами об исследовании, и я его оттуда вытащу.

– Ничего более безумного я в жизни не слышал, – заявил Коул. Она почувствовала в его голосе недоверчивую улыбку. – К тому же у него никаких доказательств уже не будет. Если их не забрал твой отец, то его наверняка обыскали санитары.

– Джаспер знал, что за ним следят. Он мог спрятать диск.

– Послушай! – Коул крепче сжал ее руку. – Даже если ему удалось его спрятать, он находится на лечении уже почти неделю. У них есть способы вытягивать информацию.

– Мой отец не работает в «Трех мельницах». Он не смог бы вернуться туда и вмешаться в лечение Джаспера. Возможно, он решил: неважно, где именно Джаспер спрятал свой диск, не имеет значения. Потому что об этом знает только сам Джаспер, а кому он мог бы об этом рассказать? Кто ему поверил бы? – Излагая аргументы, Ана почувствовала, что ее уверенность в собственном плане растет. Ей стоит рискнуть и притвориться больной. – И потом, как еще нам узнать, действительно ли это Джаспер?

– Есть и другие способы. Кроме того, Джасперу явно не удалось выбраться из больницы, а как же ты собираешься сбежать?

– После госпитализации в течение суток положено провести стандартное обследование: беседа с одним из психиатров-стажеров и проверка нормальности психики в виде теста из ста вопросов. Если ты их прошел, тебя выписывают.

Коул убрал руку.

– А если нет, тебя оставляют на месяц принудительного лечения до следующего обследования.

– Я его пройду, – уверенно пообещала она.

– Их никто не проходит. Если ты слишком нормальный, то это тоже считают отклонением. Если с виду все в порядке, то, значит, болезнь скрыта глубоко, а это еще хуже.

– Я сдаю этот тест с пятнадцати лет, – сказала Ана. – Меня к нему подготовил отец. Я точно знаю, как именно надо отвечать. Я не могу его не пройти.

– Но кроме этого еще много чего может пойти не так. Риск слишком велик.

– А как насчет тебя? – она повернулась к Коулу. – Тот министр, которому ты помогаешь, владеет сведениями, которые подтверждают информацию Джаспера, так ведь? Чем-то таким, что доказывает: правительство и «Новастра» придумали этот план даже раньше, чем мой отец начал свои исследования. Что случится, если смотрители узнают про этого министра? Ты рискуешь не меньше, чем я. Я видела, как ты прощался со своей мамой.

Коул пристально взглянул на нее. Она опять смотрела на улицу. На противоположной стороне светодиодный уличный фонарь мягко высвечивал чугунную решетку какого-то парка.

– Ты еще не оправилась от шока, – проговорил он наконец.

Она покачала головой:

– Но ты согласен, что я со всем этим связана. И я должна разоблачить анализ на Чистоту.

– Но только не сев в психушку!

– А как тогда?

Коул сузил глаза. Его лицо напряглось.

– Что ты видел? – спросила она.

Он покачал головой:

– Не знаю, как объяснить.

– Постарайся.

Он отвернулся, словно ему было больно на нее смотреть.

– Я видел нас.

– И что мы делали?

– Целовались, – ответил он.

У Аны перевернулось сердце и до звона натянулись все нервы. Секунду ей казалось, что она расхохочется. Она стиснула пальцы и постаралась дышать ровно.

– То есть – там было и это тоже, – сказал Коул.

Она кивнула.

– Это была лучшая часть, – добавил он.

У нее затряслись руки. Она понятия не имела, как на это отвечать. Ей казалось, что сердце у нее сейчас начнет биться так сильно, что вырвется из груди. Она посмотрела на него и увидела на его лице широкую улыбку.

– Ты смеешься? – спросила она.

– Я никогда не стал бы смеяться над твоим поцелуем.

У нее загорелись щеки. Хорошо хоть, что он не может толком ее увидеть! Дрожа, она вскочила на ноги.

– Я никогда ни с кем по-настоящему не целовалась! – выпалила она и моментально пожалела, что не оставила эту информацию при себе.

«Идиотка!» – мысленно отругала она себя, поспешно возвращаясь в дом. В спальне она скинула туфли и улеглась рядом с Лайлой. Коул вернулся минуту спустя. Она услышала, как он вытягивается на кровати по другую сторону от Лайлы. Ей представилось, будто в темноте она видит его улыбку.

* * *

Больница «Три мельницы» раньше была частью строений приливных мельниц на острове, который тоже назывался «Три мельницы». Транспорт мог подъезжать к психушке по Шугар-хаус-лейн – длинной пустынной дороге в северной части. Пешеходы попадали туда по улице к западу от нее, которая была закрыта для проезда. За первым мостом, левее, ряд зданий из бурого песчаника доходил до ворот голубого цвета, сохранившихся с того времени, когда мельницы были переоборудованы в киностудию. Справа стояло красивое промышленное здание с часовой башней.

– В это же время завтра утром, – сказал Коул, взяв Ану за плечи и глядя ей прямо в глаза, – ты на подземке доедешь из «Бромли-бай-Боу» до «Уайтчепела». Там ты сядешь на поезд до станции «Форест-хилл». Вернешься прямо в эту комнату. Будешь меня ждать, пока я за тобой не приду. Комната оплачена.

Ана кивнула. Вот только каждый раз, когда она смотрела на Коула, то думала об их поцелуе.

Они стояли рядом с заколоченным продуктовым магазином «Теско» в конце длинной пешеходной улицы.

– Настоящее безумие! – Лайла произнесла эти слова в сотый раз.

– Если в больнице тебе не вернут деньги, перепрыгни через барьер и поезжай на метро без билета. Никто тебя не станет останавливать.

Может быть, он просто дразнил ее насчет того Взгляда?

– Ана, сосредоточься. То, что я тебе говорю, важно.

– Надо ехать на метро без билета, – послушно повторила она.

Ее сердце начало бешено колотиться, как только она представила себе, как будет перепрыгивать через барьер и ехать по Лондону в одиночку. Ей следовало бы думать о ночи в психушке, а не о Взгляде Коула или о поездке зайцем, но главная часть ее предприятия казалась ей слишком чуждой, отвлеченной, чтобы над ней размышлять.