Книга Аста Ла Виста, беби!, страница 35 – Татьяна Полякова

— Где, где, в Караганде, — ворчливо ответила я, потому что связываться с дураками не хотела.

— Чего? — рыкнул он, не особо напугав меня, а я задвинула ему в лоб пивной кружкой, он взвизгнул и вскинул руки. Отобрать у него пистолет оказалось пустячным делом. Парень так был поражен данным обстоятельством, что просто стоял и таращил на меня глаза, одной рукой потирая лоб. К некоторому моему удивлению, пистолет оказался настоящим. Дружки вожака продолжали демонстрировать серьезность намерений и шныряли по проходам. У меня создалось впечатление, что они кого-то высматривают. Примерно к этому моменту вожак обрел дар речи и гневно взревел, пришлось продемонстрировать ему его же собственное оружие, после чего он впал в задумчивость, взглянул на дружков с тоской и отчаянием и попросил:

— Отдай, а?

— Еще чего, — ответила я сурово. — Кстати, если ты ищешь Славика, то он нас покинул.

— Чего? — опешил здоровяк и даже попятился. — Никого я не ищу.

Он явно решил смыться, пока дружки продолжали резвиться с чужими сумками, но стратегическое отступление было пресечено. До того тихо сидевший Стас, с интересом наблюдавший за развитием событий, ловко поставил ему подножку, и вожак растянулся на полу, выкрикивая что-то нецензурное. Дружки пробежали по всему залу и наконец-то обратили внимание на бедственное положение товарища, а также на пистолет, который я держала в руках. Я надеялась, что у остальных нет оружия и они не затеют перестрелку: по виду они форменные придурки, а от таких можно ждать чего угодно. Поэтому я очень обрадовалась подмоге в лице двух молодых людей, которые появились в зале. Надо полагать, это была охрана заведения. Увидев и оценив ситуацию, все пятеро взревели и бросились к двери.

— А ты куда? — разозлилась я, ухватив вожака за куртку, и на всякий случай заехала ему пистолетом в ухо. Он обмяк и больше хлопот не доставлял. Зато дружки совершенно ополоумели и, вместо того чтобы смыться, пока не появилась милиция, бросились на выручку вожаку. Как видно, их связывала нежная дружба, а может, и правда мухоморов объелись.

Надо сказать, что к тому моменту все в зале орали и бестолково бегали, что огорчило меня. В такой суматохе смыться легче легкого, а я даже не знаю, кого ловить. Но тут доблестная четверка подскочила ко мне и попыталась умыкнуть вождя. Пистолет в моей руке на них впечатления не произвел, я логично заключила, что он не заряжен, в чем и убедилась через три секунды. Ко мне ребята вроде бы претензий не имели, по крайней мере, на меня время тратить не стали, подхватили вожака, а я вздохнула. В рукопашном бою у меня нет никаких шансов, а отдавать вожака было жалко. Очень хотелось с ним потолковать. И тут в дело вновь вмешался Стас. Легко поднявшись, он очень ловко уложил двоих парней, что прикрывали стратегическое бегство, сократив тем самым численность их популяции до безопасного уровня. Подскочившие охранники доблестно сошлись грудью с теми, кто выносил вожака. Пришедшие в себя граждане приняли самое деятельное участие в задержании преступников, особенно старалась девица лет семнадцати, которая, вспорхнув на спину одному из поверженных, молотила его по голове сумкой, точно на барабане играла, приговаривая в такт:

— Сволочь, сумку спер, а там стипендия.

— Разделяю ваше возмущение, — обратился к ней Стас. — Но боюсь, его голова треснет при таком интенсивном воспитании.

В ожидании милиции я успела переброситься парой слов с охраной. Парни на входе вели себя скромно, оттого их и пустили в приличное место, не ожидая от них пакостей. Прибежавшая официантка сообщила об ограблении, и охрана бросилась сюда. Все было до того глупо, что хотелось плакать.

Пока я беседовала с молодыми людьми. Стас читал газету, однако все-таки наблюдал за мной. Лишь только мы закончили обмен мнениями, он тут же спросил:

— Вы служите в полиции?

— Хуже. Люблю совать нос не в свое дело.

— У вас это здорово получается.

— Вы тоже охотно участвовали в нашем стихийном празднике.

— Просто хотел помочь красивой девушке, — улыбнулся он.

Тут в зале появилась милиция, и разговор пришлось прервать. Граждан успокоили и попросили не расходиться. Я достала мобильный и набрала номер Вешнякова. Мой добрый друг прибыл в рекордно короткие сроки. Я как раз беседовала с лейтенантом, когда Артем, тяжело дыша и сурово хмурясь, возник в зале. Обнаружив меня в добром здравии, он заметно подобрел.

— За что людей обидела? — ворчливо поинтересовался он.

— Вот этот тип хотел забрать мою сумку, — кивнула я на вожака, которого с трудом привели в чувство.

— С ума он сошел, что ли? — удивился Артем и повернулся к парню:

— Повезло тебе, легко отделался.

— Сука отмороженная, — обиженно заявил тот.

Артем легонько ткнул его в солнечное сплетение, парень ойкнул, и недавние усилия граждан привести его в чувство пошли насмарку.

Тут в зал влетел запыхавшийся охранник, огляделся, выискивая главного среди милиционеров, и, безошибочно определив такового в Артеме, что-то зашептал ему на ухо. Лицо Артем страдальчески скривилось.

— Отойдем-ка в сторонку, — сказал он мне.

— Труп? — спросила я. Артем закурил. Я завистливо посмотрела на него, затем взяла с ближайшего стола зубочистку и принялась ее грызть.

— Труп, — горестно кивнул он. — Думаешь, эти?

— Не думаю, — ответила я. — Если ты про труп в сортире, конечно. Или есть еще один?

— Типун тебе на язык, — отмахнулся Артем. — Накаркаешь. Мне и одного — за глаза. Ох, как мне все это не нравится.

— Кому могут нравиться трупы? — резонно заметила я. Артем поморщился.

— Труп полбеды. Ты мне лучше скажи, почему в зале в столь значимый день не оказалось ни одного мента?

— Потому что информации, то есть бреду раненого Шестакова, не придали значения.

— Вот-вот. Оттого мне здесь все и не нравится.

Разумеется, мне тоже не нравилось. Придали значение или нет, но проверить были обязаны, особенно если речь идет о киллере, причем из дорогих. Опять же дурацкое ограбление не шло из головы.

— Пойду попробую поговорить со своим другом, раз уж он начал проявлять признаки жизни, — сказала я. — А ты займись парнем в водолазке.

— А что такое? — насторожился Артем.

— Лезет в герои. А я героев не люблю. Меня в детстве не правильно воспитывали.