Онлайн книга «Черная гора»
|
— Нет. Мы спешим. — Очень хорошо. Уверяю вас, я знаю, что такое спешить. — Он обернулся и крикнул: — Жубе! С таким же успехом он мог произнести имя шепотом, поскольку Жубе, очевидно, прятался не далее чем в десяти футах от него. Он вышел из-за занавески, высокий и костлявый юнец лет восемнадцати, в голубой рубашке с открытым воротом и линялых джинсах. — У моего сына каникулы в университете, — пояснил Билич. — Он возвращается завтра, чтобы заняться изучением вопроса совершенствования Социалистического союза трудящегося народа Югославии под руководством нашего великого и любимого президента. Жубе, это мистер Тоне Стара и его сын Алекс. Они хотят, чтобы их отвезли в Титоград, и ты… — Я слышал, о чем вы говорили. Мне кажется, ты должен позвонить в Белград, в министерство. Жубе мне сразу не понравился. Я понял не все, что он произнес, но тон его был злобным. Я разобрал слова «министерство» и «Белград» и поэтому догадался, о чем идет речь. Вся надежда была на то, что отец заставит его послушаться, и, к счастью, он так и поступил. — Возможно, настанет день, мой сын, когда ты будешь поступать так, как считаешь нужным. А пока я думаю, что следует отвезти этих джентльменов в Титоград, и, поскольку я занят, это сделаешь ты. Если у тебя есть другие соображения, мы обсудим их позже, а пока я поручаю тебе отвезти в Титоград мистера Стара и его сына. Согласен ли ты выполнить мое поручение? Они пристально посмотрели друг на друга. Победил отец. Жубе опустил глаза и пробормотал: — Да. — Так не разговаривают с отцом. — Да, сэр. — Хорошо. Пойди и заведи машину. Парень вышел. Я вынул югославские деньги. Билич объяснил, что выехать из деревни можно только по дороге, которая проходит позади дома, потому что по улице нельзя проехать из-за грязи, и провел нас через дом к задней двери. Если у него имелись другие члены семьи, кроме Жубе, они остались вне нашего поля зрения. За домом был красивый газон с цветочными клумбами. Узкая дорожка привела нас к каменному строению, из него выехал автомобиль, за рулем которого сидел Жубе. Я застыл в изумлении. Это был «Форд» седан выпуска 1953 года. Потом я вспомнил, что рассказывал мне Вулф про Югославию — Америка перевела ей через Всемирный банк около пятидесяти восьми миллионов «зеленых». Меня заинтересовало, как Биличу удалось получить машину в личное пользование, потому что я тоже плачу налоги, но я решил отложить этот вопрос на потом. Когда мы сели в машину, Вулф попросил Билича сообщить сыну, что за поездку будет заплачено две тысячи динаров. Дорога на Титоград шла через долину и вверх по реке Мораче. Она была ровной почти на всем протяжении, но у нас ушло больше часа, чтобы проехать двадцать три километра — четырнадцать миль. Сначала я уселся с Вулфом на заднее сиденье, но после того, как машина ухнула в парочку выбоин, передвинулся вперед к Жубе. На ровных участках пути Вулф рассказывал о Титограде, но, учитывая, что Жубе мог немного знать английский, ему приходилось изображать Тоне Стара, который беседует с сыном, родившимся в Америке. В свою бытность Подгорикой город являлся торговой столицей Черногории. Был переименован в Титоград в 1950 году. Население — около двенадцати тысяч человек. В городе был старый турецкий мост через Морачу. Река отделяла старый турецкий город, в котором тридцать лет назад жили албанцы, а может быть, живут и поныне, от нового, черногорского, который построили во второй половине девятнадцатого века. Глядя на профиль Жубе, я силился понять, знает ли он английский лучше, чем я сербскохорватский, но не мог прийти ни к какому выводу. Торговая столица Черногории явно пребывала в упадке. Я не ожидал, что городок с двенадцатью тысячами жителей представляет собой одно из чудес света, да и Вулф предупреждал меня, что при коммунистах Черногория пришла в упадок; с другой стороны, они же сами переименовали его в Титоград, а разве не был Тито человеком номер один? Поэтому я чувствовал себя обманутым, когда мы болтались и подпрыгивали на ухабах мостовой, проезжая между двумя рядами старых серых двухэтажных домов, у которых даже не было соломенных крыш, чтобы оттенять их две . Я решил, что если я когда-нибудь стану диктатором, то сначала приведу город в порядок, расширю улицы, покрашу дома, а затем уже переименую его в Гудвинград. Только я принял это решение, как машина подкатила к тротуару и остановилась у каменного здания, на вид побольше и почище тех, мимо которых мы проезжали. Вулф что-то сказал сквозь зубы. Жубе повернулся к нему и произнес небольшую речь. Хотя его слова воспринимались мной как шум, тон и выражение мне не понравились, и я сунул руку в куртку, чтобы ощутить пальцами спусковой крючок «марли». — Не волнуйся, Алекс, — сказал Вулф. — Я просил его подвезти нас к северной части площади, но он рассудил иначе. Он утверждает, что приезжающие в город должны предъявить бумаги для проверки, поэтому он привез нас сюда — в местное управление национальной полиции. Возьмешь рюкзаки? Он открыл дверь и вылез. Поскольку единственными бумагами, которые имелись у нас, были доллары и динары, у меня возникло подозрение, что состояние ног отразилось на его центральной нервной системе и парализовало мозг, но я был бессилен. Я даже не мог остановить прохожего и спросить дорогу в ближайшую больницу и никогда в жизни не чувствовал себя таким глупым и никчемным, как сейчас, когда с рюкзаком на каждой руке двигался за Жубе и Вулфом к входу в это каменное здание. Войдя внутрь, Жубе повел нас по грязному и темному коридору. Мы поднялись по ступенькам на следующий этаж и вошли в комнату, где два человека сидели на стульях за конторкой. Они приветствовали его, назвав по имени, но явно без особой радости. — Вот двое приезжих, — сказал Жубе, — которые хотят предъявить документы. Я только что привез их из Риеки. Не знаю, как они туда попали. Толстяк говорит, что его зовут Тоне Стара, а другой — его сын Алекс. — В некотором смысле, — возразил Вулф, — это заявление не соответствует действительности. Мы не хотим предъявить документы, и по определенной причине: у нас их нет. — Ага! — радостно воскликнул Жубе. — Самые обычные документы, ничего особенного. Вы же не можете жить без документов, — рассудительно заметил один из мужчин. — У нас их нет. — Тогда где они? — Это дело не для клерков, — заявил Жубе. — Доложите Госпо Стритару, и я отведу их к нему. То ли им не понравилось, что Жубе назвал их клерками, то ли не по годам наглый юнец им вообще не нравился, а может, сыграли роль оба фактора. Они злобно посмотрели на него, что-то проворчали, и один из них исчез за внутренней дверью, прикрыв ее за собой. Вскоре он вынырнул снова и придержал открытую дверь. Я не заметил, что Жубе тоже приглашали, но он все-таки вошел следом за нами. Комната была большой, но такой же темной. Создавалось впечатление, что стекла в высоком узком окне мыли в тот день, когда город был переименован в Титоград, то есть четыре года назад. Один из двух больших столов был пуст, за другим сидел широкоплечий нестриженый детина с впалыми щеками. Он о чем-то совещался с личностью, сидевшей на стуле у края стола, — помоложе и пострашней, с плоским носом и лбом, скошенным прямо над бровями под острым углом. Бросив быстрый взгляд на меня и Вулфа, детина уставился на Жубе без малейших признаков сердечности. |