Онлайн книга «Пластуны Его Величества»
Умирающий вдруг застонал, но батюшка продолжал молится, даже не оборачиваясь, и стон вдруг стих, перешел в ровное дыхание, а мучительное забытье – в спокойный сон. Совпадение ли, чудо – кто знает? – Сцапали студента без боя, – убежденно изрек Цыганков, осмотрев окрестности. Это Кречетов прекрасно видел сам. Любая схватка оставляет какие-то следы, будь то слегка взрытая почва, пятнышко крови, еще что-нибудь в таком же роде. Здесь не было ничего. Очевидно, невооруженный студент был застигнут врасплох и даже не решился на попытку сопротивления. Разве что, фуражку мог уронить сам, словно невзначай, дабы спутники затем сумели понять перемену в его судьбе. – Дела… – протянул Кречетов. Он лихорадочно обдумывал наиболее оптимальные действия и не мог остановиться ни на одном. – Выручать надо мальчишку, – высказался Цыганков. – Понятно, что надо, – Кречетову мучительно захотелось закурить. Казалось, вместе с первой затяжкой придет долгожданное лучшее решение. Преследовать похитителей втроем без малейшего знания местности к таковым явно не относилось. Урядник смотрел на командира с надеждой. Как бы он до похищения не относился к Михаилу, теперь студент казался ему пусть не сыном, все-таки, разница в возрасте была не такой, но чем-то наподобие младшего брата. – Возвращаемся. Надо поговорить с местными. Вдруг кто согласится помочь? Все равно сейчас не догоним, а до вечера похитители ничего с Мишей не сделают. Раз уж не прикончили сразу… – ничего лучшего Кречетов придумать не смог. В принципе, Цыганков был согласен с полковником. Бросаться в погоню, очертя голову, втроем – явная авантюра. Но с другой стороны, неспровоцированное нападение поневоле призывало к немедленным ответным действиям. Казак слишком хорошо знал, к чему может привести первый порыв. Он лишь вздохнул и двинулся следом за полковником. Иногда погоня начинается с нескольких шагов назад. – Герр профессор, нас просят к столу. – А? – Мюллер рассеянно приподнял голову от листков с расчетами. Он упорно пытался объяснить возникшие погрешности, однако каждый раз выходила такая ахинея, что профессор гневно комкал бумагу и швырял ее под ноги. Рядом с ним уже лежало с десяток исчерканных листков, и, судя по всему, тот, который в данный момент Мюллер украшал серией цифр, должен был присоединиться к своим ни в чем не повинным собратьям. Сегодня Ее Величество Наука смеялась над своим верным адептом, или просто говорила с ним на каком-то другом языке. – Карл Иванович, нас зовут обедать, – терпеливо повторил Бестужев. Он относился к профессору, как к большому ребенку, с изрядной долей снисхождения, однако признавал несомненный ум и старался не обращать внимания на отсутствие житейской хватки. Да и не столь часто Мюллер ей страдал. В основном он был собран и деловит, и лишь во время решения каких-то задач уходил в себя настолько, что забывал обо всем окружающем. – Уже? – Мюллер не сразу сумел понять, сколько же прошло времени. – А где все? – Полковник с казаками ищут господина студента, Буйволов еще не вернулся, а отец Александр до сих пор находится где-то в селении. Так что, Карл Иванович, придется нам вдвоем есть за десятерых, – притворно вздохнул Бестужев. – Втроем, сын мой, – бас монаха раздался настолько неожиданно, что офицер едва заметно вздрогнул. Однако Бестужев мгновенно справился с замешательством и изобразил на лице некое подобие радушия. – Батюшка! А мы-то думали, куда вы пропали? – Никуда я не пропадал. Утешал вдов и сирот, как и положено пастырю, – пробасил отец Александр. – Равно как и женщин, в печали пребывающих. – И многих утешили? – с показным сочувствием осведомился офицер. Однако помимо сочувствия в его голосе звучал и неприличный намек. Мол, знаем, как лучше всего мужчине утешить несчастную вдовушку! Сочувствие отец Александр оставил без внимания, а вот намек уловил. Брови сурово сошлись у переносицы, и лишь голос прозвучал вполне обыденно: – Грех насмехаться над чужим горем. – Разве я насмехаюсь? Наоборот, сочувствую и жажду узнать, многим ли удалось смириться с потерей? – когда не видишь убитых, то и сочувствия к ним не испытываешь. Все равно все рано или поздно окажемся в тех краях, где нет ни радостей, ни воздыхания. Придраться к словам монах не мог. Более того, старался быть максимально терпеливым, памятуя о собственном сане. Поэтому он лишь посмотрел на офицера, однако взгляд получился настолько красноречивым, что Бестужев счел за лучшее замолчать. Пожалуется Кречетову, и что? Сам полковник к вопросам веры относится сравнительно равнодушно, вернее, не афиширует собственных взглядов до такой степени, что не понять, верит сам, или нет, но с других требует. И с офицеров в том числе. Но и отец Александр имел все основания для гордыни, только, как ни странно, не испытывал ее. Лишь удовлетворение от сделанного, да благодарность. Не нам, но Имени Твоему… Пока Бестужев беседовал с монахом, Мюллер успел вновь погрузиться в расчеты. Профессор! Что с него возьмешь? – Карл Иванович! Нас ждут! – напомнил Бестужев. – Кто? – тайны мироздания отвлекали настолько, что было не до житейских мелочей. – Хозяева, – терпеливо пояснил офицер. – Ах, да. Обед, – с некоторым усилием вспомнил Мюллер. – Вы идите, а я закончу расчеты и подойду, любезный Василий Дмитриевич. – Профессор… – укоризненно произнес гвардеец. – Нехорошо заставлять ждать, – неожиданно поддержал Бестужева отец Александр. – Люди намного важнее бумажки. Судя по всему, Мюллер так не считал. Но и идти против двух спутников не решился. Он с видимым сожалением отложил исписанный листок, после краткого раздумья засунул карандаш во внутренний карман пиджака и поднялся с таким видом, словно его ожидал путь на Голгофу. – А где остальные? – впервые полюбопытствовал монах. Занятый «духовным» врачеванием аборигенов, он понятия не имел о пропаже студента и его поисках. Бестужев объяснил ему в нескольких выражениях. – Вот до чего доводит вольнодумство! Прости меня, Господи! – отец Александр машинально посмотрел в красный угол и, не найдя там иконы, едва не сплюнул. Но все-таки вовремя спохватился и истово перекрестился. – Причем тут вольнодумство? Молодость, – пожал плечами Мюллер. – Юноша просто увлекся чем-то интересным и не заметил, как заблудился. Он первым двинулся на выход. Раз уж все равно придется обедать, так лучше сделать это побыстрее, а уж затем вернуться к прерванным расчетам. |