Книга Поход Командора, страница 84 – Алексей Волков

Спасти фрегат морякам не удалось. Опять стало усиливаться волнение, а поблизости не было ни одной подходящей бухты, чтобы укрыть там поврежденный корабль.

Флибустьеры сняли с «Вепря» все ценное, отвели его на глубокую воду и там сами затопили его. После этого оставаться на месте не имело никакого смысла. Прикинули возможные варианты и решили дойти до ближайшего устья. Все-таки при любом раскладе возвращаться Командору будет удобнее по воде.

Ярцев сам возглавил нападение на прибрежное селение. Пиратов никто не ждал, сопротивления почти не было, зато в итоге моряки не только получили базу, но и завладели парой небольших кораблей.

Связь по-прежнему отсутствовала. Маломощные рации не позволяли наладить ее на большом расстоянии. Следовательно, надо было сократить его.

За старшего на бригантине остался Билл. Тридцать флибустьеров во главе с Валерой взяли обе спасательные шлюпки и с их помощью двинулись вверх по течению.

– С ними добровольно пошел Ардылов. Представляете? – Сорокин сиял, радуясь за недавнего раба.

– Молодец, – искренне согласился Кабанов. – Сколько их, говоришь? Тридцать?

– Да.

– Ну и ладно. Тогда плоты можно не брать.

Типовая спасательная шлюпка вмещает пятьдесят человек. После понесенных потерь мест в них должно остаться много.

– Что будем делать с Ягуаром? – задал вопрос Флейшман.

– Возьмем с собой. Два парусника нам все равно многовато. Один передадим ему. Пусть возьмет команду из местных и отправляется к своему отцу.

– Командор, а тебе не кажется, что местные могут по дороге… – договаривать Юра не стал.

– Не кажется, – отрубил Командор. – Я сам предупрежу их о последствиях. Если не доставят целым и невредимым, я их со дна моря достану. Меня здесь знают.

Его действительно знали и старались понапрасну не связываться. Как-то себе дороже.

– Тут Лудицкий ошивается. Кричит то и дело из кустов, умоляет простить. Я сказал, еще раз увижу – буду стрелять, – вставил Ширяев. – Пока замолк.

– Как бы он сам стрелять не стал. Оружие найти можно, а от отчаяния даже трус порой становится храбрецом. – Аркаша посмотрел по сторонам так, словно высматривал экс-депутата.

– Этот не станет, – отмахнулся Ширяев. – Пусть лучше радуется, что ему дали шанс.

– Угу… – Судя по реплике Флейшмана, он прекрасно представлял, насколько Петр Ильич в состоянии воспользоваться этим шансом.

Впрочем, все позабыли про индейцев. А те лишь дожидались, когда же белые друзья отправятся в дальнейший путь и можно будет отомстить последнему из врагов за гибель соплеменников.

Лудицкий, на свое счастье, ни о чем таком не догадывался. Он пребывал в полнейшем отчаянии и думать в данный момент не мог ни о чем. Лишь порою бормотал вслух как умалишенный:

– Как жестоки люди! Как они жестоки!

Однако появляться на глаза еще раз боялся. Когда в тебя стреляют – это, наверно, больно.

А где-то вдали пока едва слышно тарахтели моторы, и до появления шлюпок осталось совсем немного.

Как ни устали люди, проводить лишний день у чужих берегов не хотел никто. Это ведь значит на день позже прибыть к родным берегам. Кого-то ждала женщина, другим жгла карманы добыча, и, в общем, в путь стремились пуститься все.

Сборы были коротки. Основные дела были сделаны загодя, и уже вечером «Лань» смогла выйти в море. Ее сопровождал двухмачтовый парусник с перегруженной на него добычей. Еще один, покинувший порт почти одновременно, сразу взял несколько в сторону и пошел другой дорогой.

Командор с квартердека провожал его взглядом. Стоявшая рядом Юля (Наташа в каюте кормила ребенка) дотронулась до руки своего избранника и выдохнула:

– Спасибо, Сережа, что не стал убивать. Она была не настолько плохой. По крайней мере, когда сама стала заложницей.

– А до того? Ладно, – не стал вдаваться в подробности Кабанов. – Дойдем до Пор-де-Пэ, немного отдохнем, и в Европу. Хватит с меня здешних страстей.

Только голос его звучал как-то грустно.

Юля прижалась к Кабанову, ничуть не стесняясь, что кто-то видит подобное откровенное бесстыдство, дождалась, пока на ее плечи ляжет крепкая мужская рука, и неожиданно произнесла:

– Знаешь, мне кажется, что она…

Договаривать Юля не стала.

Она стояла так тесно к Сергею, что не увидела в его глазах тоску.

Несгибаемый Командор, похоже, в этот момент очень жалел о чем-то. Но мало ли какие мысли порой приходят в голову?

Утро выдалось чудесным. Легкий вест слегка колыхал чистую лазурь моря. Небо было безоблачным. Встающее солнце проложило дорожку по воде, и эта дорожка словно указывала путь.

Матросы дружно налегли на шпиль, запели, и под это пение якорь медленно стал подниматься из воды.

Хлопнули, разворачиваясь и ловя ветер, паруса. Посреди сноровисто работающей команды носился Маратик, иногда пытался ухватить за какой-нибудь канат, помочь тянуть его.

Мальчик подрос, но оставался ребенком. Ему все было интересно на корабле. Ряды закрепленных по-походному карронад, плеск волн за бортом, деловито работающие загорелые матросы… И так хотелось тоже стать моряком, настоящим пиратом, как отец!

– Маратик! Иди сюда! – Вика с тревогой следила за сыном.

Она принялась высматривать мужа, дабы тот занялся непослушным ребенком. Однако Ширяев распоряжался постановкой парусов, и окликать его при всех показалось неловким.

– У вас чудесный ребенок, мадам, – галантно произнес Жан-Жак. Забот у канонира в данный момент не было. – Из него вырастет настоящий моряк.

Вика улыбнулась. На самом деле она не желала своему ребенку подобной доли, но понимала, что в устах Гранье это звучит комплиментом.

Женщины живописной группкой стояли на квартердеке. Чуть в сторонке застыл Командор. Время от времени он поглядывал на удаляющийся берег, дымил трубкой да улыбался с легкой грустью.

Ширяев взлетел на ют, но дальше двигался намного спокойнее. Подошел к Командору, встал рядом и тоже с некоторой тоской посмотрел назад.

Когда жизнь переворачивает очередную страницу, всегда становится немного грустно.

Но ветер гнал бригантину прочь. Она шла точно по солнечной дорожке, и поднимающееся над горизонтом светило окрашивало паруса в розоватый свет.

Бригантина уходила вдаль, словно в легенду. Одну из тех, которых много ходило по Карибскому морю, называемому еще флибустьерским. Впрочем, эпоха флибустьерства заканчивалась. Эпигоны станут простыми пиратами, и еще долго черные флаги будут пугать идущих здешними водами моряков.

– Ну вот. Последнее плавание, а там и Россия, – произнес ни к кому не обращаясь Командор.