Книга Год обезьяны, страница 45 – Чингиз Абдуллаев

— И вы с ней тогда познакомились?

— Конечно, нет. Она была еще совсем девочкой. Мы познакомились ровно через двенадцать лет.

— И стали любовниками?

— Почему ты зациклилась на этом слове? Мы просто нашли друг друга. Твоя мать как раз в это время разводилась с твоим отцом. А я разводился со своей женой.

— А где была я? Почему я вас не помню?

— Тебе было только восемь лет, и ты оставалась у дедушки и бабушки на даче. Перестань задавать глупые вопросы.

— Это не глупые, — упрямо возразила она. — Вы можете себе представить, что однажды увидите человека, в которого были поочередно влюблены два поколения вашей семьи? Я его увидела. И мне интересно знать — за какие достоинства они вас выбрали. Мама у меня очень требовательный человек, можно сказать, исключительный. Чтобы ей понравиться, нужно быть ангелом. Настоящим ангелом. А бабушка вообще железобетонная. Как вам это удалось?

— Я сломал бетон и стал ангелом, — пошутил он. — Ну, хватит говорить на эту тему. Напрасно ты подслушала их разговор.

— Они так громко кричали, что не услышать было невозможно. Причем обе обвиняли друг друга во всех смертных грехах.

— Это уже теплее, — улыбнулся Муслим, — но все равно давай закончим этот опасный и скользкий разговор. Я никогда не был их любовником. Повторяю, специально для тебя, с твоей бабушкой было лишь мимолетнее увлечение. Ты уже достаточно большой человек, чтобы все понять. А твою маму я любил. И даже готов был удочерить тебя и забрать вас вместе с собой в Баку.

— Я бы с вами не поехала, — сразу сообщила она.

— Вот видишь. Именно в силу таких дурацких проблем у нас ничего и не получилось.

— Интересно, — задумчиво произнесла она, — может, стоит попробовать.

— Что попробовать? — испугался он. — О чем ты говоришь?

— Если я сейчас здесь разденусь, вы возьмете меня? И учтите, что я сама вам предлагаю.

— Я сейчас тебя выгоню, — разозлился Муслим, — если не перестанешь молоть чушь. Или просто отшлепаю. Лучше ремнем по мягкому месту. Я тебе уже говорил, что у меня есть дочь твоего возраста. А ты говоришь мне такие глупости.

— Я хочу понять, что происходит в моей семье. Почему они были с вами столь откровенны? Почему обе рассказали о своих визитах к погибшему? Бабушка даже мне ничего не говорила. Только моей маме. А вам сообщила. Сразу. И мама тоже ведет себя странно. Она строго предупредила меня, чтобы я никому и никогда не говорила о том, кто был со мной в салоне автомобиля в тот роковой вечер. Но она вам сказала. И я хочу знать — почему? Они не те люди, которые могут открыть свои души посторонним. Значит, они не считают вас посторонним.

— Очевидно, нет, — согласился Муслим, — но все это ничего не меняет. Все наши отношения были совсем на ином уровне. Это была не дешевая интрижка, если ты об этом думаешь. Совсем другое чувство. Я вообще считал, что нашел свою половинку в лице твоей матери. Скажу больше — я был в нее безумно влюблен. Теперь все поняла?

— А переспали с ее матерью? — упрямо спросила она.

— Нет, — разозлился он, — ни с кем я не спал. Я вообще не знал, что Марина Борисовна мать твоей матери. И я познакомился с твоей бабушкой почти четверть века назад, когда она работала в КГБ и была молодой тридцатичетырехлетней женщиной. И наша случайная встреча не имела никакого отношения к моей связи с твоей матерью через двенадцать лет после этих событий. Мы познакомились с ней тоже случайно. Она была с подругой, а я был со своим другом. Потом я узнал, где она живет. Потом пригласил ее в ресторан. Потом… — Он не хотел рассказывать о том, как Вера приехала к нему в гостиницу, иначе слишком очевидными стали бы аналогии. Он просто пропустил этот эпоизод их отношений.

— Почему вы тогда не остались? — Она хотела узнать всю правду, ей было интересно.

— Не смог, — ответил он. — У нас шла война, в городе происходили перевороты один за другим, меня выгнали с работы. Все было не так просто, как ты сейчас думаешь.

— Зачем вы меня позвали?

— Я хотел уточнить те вопросы, которые тебе уже задал. А теперь скажи, когда ты входила в подъезд и выходила из него, ты не видела там никого из своих прежних знакомых?

— Нет. Конечно, не видела. И не могла увидеть. Там никого не было. Хотя подождите, нет, там шел один человек. С первого этажа. Одноногий моряк, он как раз нес две бутылки кефира к себе. Но он меня не видел, а я его увидела.

— А Виктория бывала у него дома?

— Конечно. Много раз. Он, по-моему, специально снимал квартиру в центре города, чтобы приглашать туда своих знакомых девушек, что он регулярно и делал.

— Когда там бывала Виктория, он тоже кого-то приглашал?

— Иногда да, иногда нет. Он не был моралистом в этом смысле слова. И никогда ничего не стеснялся, если вы хотите узнать об этом. Я точно знаю, что однажды он просто сдал свою спальню одной знакомой парочке с условием, что он и его гости будут наблюдать за ними. Что он и сделал. В нашей среде это не считалось особо аморальным.

— Не сомневаюсь, — зло сказал Муслим. — Но ты говорила кому-нибудь о том, что собираешься поехать к Измайлову? Ты ведь сказала еще кому-то, кроме своей матери.

— Да, — кивнула она, — своей бабушке.

— Я так и думал, — отреагировал он. — Вот теперь действительно все. Давай на этом и закончим. Пойдем, я провожу тебя до машины.

— Вас больше ничего не интересует?

— Пока нет.

— И таким образом вы хотите найти убийцу? — откровенно усмехнулась она. — Вам придется искать среди нескольких миллионов горожан. У вас так ничего не получится.

— Это мое дело. Пойдем, я обещал тебя проводить.

Она недоуменно поднялась со своего места. Посмотрела на него.

— И все-таки в чем ваш секрет? — спросила Наталья. — Почему они по очереди в вас влюблялись? Что вы им говорили?

— Я привозил с собой специальную траву, — пошутил Сафаров, — которую подмешивал им в еду.

— Не смешно. И не нужно меня провожать. Я не маленькая девочка. До свидания. Машина ждет меня у здания гостиницы прямо на улице. До свидания, господин сыщик.

Она вышла из номера, сильно хлопнув дверью. Он остался один. Подумав немного, взял чистый лист бумаги и начал чертить схемы. Затем еще один лист бумаги. Отдельно он выписывал вопросы, которые затем вычеркивал по одному. Когда вопросов больше не осталось, он решил позвонить Мелентьеву.

— Добрый вечер, Вячеслав Евгеньевич. Есть что-то новое в расследовании убийства нашего дипломата?