Книга Ренегат, страница 97 – Артем Мичурин

– Да, – развел руками охотник. – Так и познакомились.

– Занимательно, – нахмурился Репин. – Но мне сейчас интересно другое.

– Конечно-конечно. – Валентин немедленно сунул руку за пазуху и достал небольшой бумажный конверт с сургучной печатью на клапане. – Вот. Только ради этого я сюда и пришел. Меня попросили… приказали доставить письмо Александру Дмитриевичу Прокофьеву.

– Дикому, – пояснил Коллекционер, отреагировав на вопросительный взгляд капитана.

– Да-да, – закивал Бережной, – этому самому бандиту. Негодяй! Если б вы только знали, сколько я от него натерпелся. Он ведь уже… Мертв?

– С чего бы это? – пожал плечами Стас. – В соседней комнате чай пьет. Сейчас позовем.

Подрагивающая улыбка моментально сошла с Валиного лица, а посттравматическая бледность усилилась до такой степени, что начала отливать синевой.

– Шутка, – оскалился Коллекционер. – Прими наши поздравления.

Застывшая кровь вновь побежала по венам, возвращая щекам Бережного робкий румянец.

Капитан тем временем прочитал письмо и убрал его вместе с конвертом в карман.

– Что пишут? – поинтересовался Стас.

– Велят бдительность усилить. Сообщают о возросшей активности навашинских бригад и предупреждают о возможных диверсиях. Подписано Буровым.

– То ли муромские шпионы зря свою пайку жрут, то ли к Александру Дмитриевичу в последнее время доверие упало, – предположил охотник.

– От кого получил письмо? – повернулся Репин к Валентину.

– От эсэсовца какого-то, – вздрогнул Бережной и рефлекторно приподнял руки в попытке защититься, хотя капитан даже не шевельнулся. – Мне, думаете, представляется кто из них? Вызвали на проходную и всучили, неси, дескать, бегом. А я что? Я человек маленький. Мне все эти их записульки вот уже где сидят, – похлопал он себя по загривку. – У меня, между прочим, астма бронхиальная и ревматизм, а теперь вот еще нога испорчена. Ни здоровья, ни денег. Чем семью кормить?

– Жопой, – выдвинул предложение Коллекционер. – Уверен, ты найдешь немало клиентов.

– Зачем вы так? – состроил Валентин обиженную гримасу. – Я со всей душой, а…

– Что еще от тебя требовалось, помимо доставки письма? – перебил его Репин.

– Да ничего больше, – шмыгнул носом Бережной. – Что от меня может требоваться? Пришел, передал, вернулся, доложил.

– Тааак, – капитан с хрустом размял пальцы, – с этого места давай поподробнее. Кому и когда доложить нужно?

Валентин всхлипнул и подобрался, готовясь принять удар:

– На проходной, тому же эсэсовцу, в полдень.

– Через три с половиной часа, – резюмировал Репин, одернув манжет куртки. – Ты, – указал он на Бережного, – сиди здесь, остальные – за мной.

– Я хочу знать ваше мнение об этом типе, – продолжил капитан, когда все переместились в соседнюю комнату. – Можно его завербовать?

– В смысле – напугать до усрачки? – перефразировал Коллекционер.

– Для начала.

– Без проблем, – ответил Стас. – Только Валя совсем не простак. Трус редкостный, это да, но в изворотливости ему не откажешь, потому и жив еще. Он легко согласится на все наши условия безо всяких угроз. А вот за дальнейшие его действия я бы не поручился.

– У нас всего два пути, – вздохнул Репин. – Первый – пристрелить гада и возвращаться в Кутузовский, потому как район этот мы, ясен хер, не удержим. Второй – склонить его к сотрудничеству и ждать, уповая на везение. Понимаю, звучит не особо оптимистично, но других вариантов нет. Что скажете?

– Мне первый путь больше нравится, – ощерился Коллекционер.

– Не сомневаюсь.

– Я попробую убедить Бережного, – взял слово Стас.

– Думаешь, есть шанс?

– Бестолковое дело, – покачал головой охотник. – Положимся на этого пидора – ничего хорошего не дождемся.

– Бережной небезнадежен, – продолжил Стас. – Нужны лишь разумные доводы.

– У тебя они есть?

– Пара-тройка найдется.

– Хорошо, – кивнул Репин. – Поговори с ним. Только никакой конкретики, никаких упоминаний о Легионе или о грузе. Особенно о грузе. Понял?

– Само собой.

Валентин сидел на нарах в той же позе, в какой его оставили. Даже складки покрывала, расходящиеся по сторонам из-под упитанной задницы, не были нарушены за время совещания.

Стас взял стул и сел напротив Бережного, облокотившись сложенными крест-накрест руками о высокую спинку.

– Все плохо? – сглотнув, решился задать вопрос Валентин.

– Это от тебя зависит.

– От меня? А… а что нужно сделать? Что нужно? Вы скажите, я все сделаю. Все-все. Правда. Я не подведу. Пожалуйста.

– Валя, – Стас выдержал паузу, глядя в обильно увлажнившиеся глаза, – не стану врать, мы тебя не ждали, и было бы гораздо лучше, если б ты здесь не появился. Но раз уж так случилось, придется…

Бережной весь сжался в предвкушении дурных новостей.

– …нам с тобой перетереть кое о чем, – продолжил Стас, наблюдая, как ужас в глазах собеседника сменяется робкой надеждой. – Скажи, Валя, у тебя в Муроме есть близкие люди? Помимо воображаемой жены и пятерых детей.

Валентин закусил губу и отрицательно помотал головой.

– А не в Муроме? Будет куда приткнуться, если прижмет? Да какое там «если». Тебя уже прижало – не продохнуть.

Щеки снова заходили из стороны в сторону. Подсохшие было дорожки слез на них заблестели влагой. Бережной всхлипнул и, готовый вот-вот разрыдаться, одарил Стаса взглядом, полным такого отчаяния, на какое только способен человек.

– Умоляю, не прогоняйте. Куда я пойду? Гостиница – это все, что у меня есть. Я… я не могу. Господи. Да как же… У-у-у-у-у… – Валентин, не в силах больше сдерживать наплыва чувств, заревел, раскачиваясь взад-вперед.

– Ну-ну, хватит, – доверительно шепнул Стас, предоставив пациенту время как следует проникнуться жуткими перспективами кочевой жизни, и, переборов отвращение, потрепал рыдающего навзрыд Бережного по плечу. – Может, все еще обойдется. Хорош уже. Эй, – звонкая оплеуха вывела того из ступора. – Ты меня слушаешь?

– Д… д… да, – сглотнул Валентин.

– Молодец. Я хочу быть уверен, что мои слова не пролетают мимо твоих ушей, потому что они самые важные из когда-либо тобой слышимых. Понял?

– Д… да.

– Так вот, не вдаваясь в подробности, скажу одно – Муром обречен.

Свежая новость произвела эффект электрического разряда. Валентин вздрогнул и застыл будто изваяние.

– Как? – выдохнул он наконец. – Когда?

– Раньше, чем ты можешь себе представить.