Книга До встречи с тобой, страница 28 – Джоджо Мойес

— О нет!

— О да! Вы спросили мое мнение. Я ответила. Вам ничего не нужно делать самому.

— А если я откажусь?

— Я все равно вас побрею. Если щетина отрастет еще немного, мне придется выуживать из нее кусочки пищи. Честное слово, если это случится, я подам на вас в суд за стресс на рабочем месте.

Он улыбнулся, как будто я его рассмешила. Наверное, это звучит довольно печально, но Уилл улыбался так редко, что, если мне удавалось его развеселить, у меня от гордости немного кружилась голова.

— Вот что, Кларк, — сказал он. — Окажите мне услугу.

— Какую?

— Почешите мне ухо, хорошо? Зуд сводит меня с ума.

— А вы разрешите вас подстричь? Совсем чуть-чуть?

— Не испытывайте судьбу.

— Тсс! Не заставляйте меня нервничать. Я паршиво управляюсь с ножницами.

Бритва и пена для бритья отыскались в шкафчике в ванной комнате, запрятанные за пакетами влажных салфеток и ваты, как будто ими давно не пользовались. Я затащила Уилла в ванную, наполнила раковину теплой водой, заставила его немного наклонить подголовник кресла и положила горячую фланель на его подбородок.

— Что это? Вы подались в цирюльники? Зачем фланель?

— Понятия не имею, — призналась я. — Но так всегда делают в фильмах. Это как горячая вода и полотенца, когда кто-то рожает.

Я не видела его губ, но вокруг его глаз лучились тонкие веселые морщинки. Хорошо бы, так было всегда. Хорошо бы, он был счастлив… а его лицо утратило загнанное, настороженное выражение. Я болтала. Я шутила. Я начала напевать. Все, что угодно, лишь бы оттянуть момент, когда он снова помрачнеет.

Я закатала рукава и принялась намыливать его подбородок и щеки до самых ушей. Затем помедлила, приставив лезвие к его подбородку.

— Не пора ли признаться, что до сих пор я брила только ноги?

Уилл закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Я начала осторожно скрести его кожу бритвой, и, когда я ее споласкивала, тишину нарушал только плеск воды в раковине. Я трудилась молча, изучая лицо Уилла Трейнора, морщины, которые спускались к уголкам рта и выглядели слишком глубокими для его возраста. Я убрала его волосы с лица и увидела предательские цепочки стежков, вероятно оставшиеся после несчастного случая. Увидела лиловые тени под глазами, говорившие о многих и многих бессонных ночах, и складку между бровями, свидетельницу немой боли. От его кожи пахло тепло и сладко — кремом для бритья и чем-то, присущим самому Уиллу, сдержанным и дорогим. Его лицо начало проступать, и я увидела, как легко ему было привлечь красавицу вроде Алисии.

Я действовала медленно и осторожно, воодушевленная тем фактом, что на него, казалось, ненадолго снизошел покой. Мелькнула мысль, что после аварии Уилла касались только в ходе медицинских или терапевтических процедур, и я поглаживала его кожу кончиками пальцев, изо всех сил избегая обезличенной резкости, отличавшей действия Натана и врача.

Бритье Уилла оказалось поразительно интимным процессом. Вероятно, я думала, будто инвалидное кресло станет преградой, что немощность исключит любые чувственные ощущения. Странно, но это не сработало. Невозможно находиться так близко к мужчине, чувствовать, как натягивается его кожа под кончиками пальцев, дышать одним и тем же воздухом, видеть его лицо на расстоянии нескольких дюймов и не испытывать легкого смятения. К тому времени, как я добралась до второго уха, меня сковала неловкость, будто я переступила невидимую черту.

Возможно, Уилл сумел уловить едва заметные изменения в моих прикосновениях, а может, просто тонко чувствовал настроение окружающих. Но он открыл глаза, и наши взгляды встретились.

— Только не говорите, — с невозмутимым лицом произнес он после короткой паузы, — что сбрили мне брови.

— Всего одну. — Я сполоснула лезвие, надеясь, что краска сойдет с моих щек к тому времени, когда я повернусь обратно. — Отлично, — наконец сказала я. — Я вас не слишком замучила? Кажется, скоро придет Натан.

— А что насчет моих волос? — спросил он.

— А вы хотите, чтобы я их подстригла?

— Почему бы и нет?

— Я думала, вы мне не доверяете.

Уилл пожал плечами — насколько возможно. Движение было едва заметным.

— Если вы на пару недель перестанете ныть, полагаю, цена невысока.

— О боже, ваша мама будет так рада. — Я вытерла с его щеки остаток крема для бритья.

— Надеюсь, это нас не остановит.

Мы подстригли Уиллу волосы в гостиной. Я зажгла огонь, мы поставили фильм — американский триллер, — и я обернула ему плечи полотенцем. Я предупредила Уилла, что давненько не брала в руки ножниц, но добавила, что хуже, чем сейчас, быть не может.

— Спасибо на добром слове, — ответил он.

Я приступила к работе, пропуская его волосы сквозь пальцы и пытаясь припомнить несколько базовых правил, которые успела выучить. Уилл смотрел фильм и выглядел расслабленным и почти довольным. Время от времени он что-нибудь сообщал мне о фильме: где еще снимался ведущий актер, в каком фильме он дебютировал, — а я заинтересованно хмыкала, как хмыкаю, когда Томас показывает мне свои игрушки, хотя на самом деле была полностью поглощена тем, чтобы его не изуродовать. Наконец я отстригла все патлы и забежала вперед, чтобы посмотреть, как он выглядит.

— Ну? — Уилл поставил диск на паузу.

— Не уверена, что мне нравится видеть ваше лицо настолько открытым. — Я выпрямилась. — Это немного нервирует.

— Мне холодно, — заметил он, поворачивая голову слева направо, как будто проверяя ощущения.

— Подождите, — сказала я. — Схожу за двумя зеркалами. Тогда вы сможете разглядеть все как следует. Только не шевелитесь. Еще нужно немного убраться. И пожалуй, отрезать ухо.

Я была в спальне, искала в ящиках маленькое зеркало, когда услышала стук двери. Быстрые шаги двух человек, голос миссис Трейнор, высокий, встревоженный.

— Джорджина, умоляю, не надо.

Дверь гостиной с грохотом распахнулась. Я схватила зеркало и выбежала из комнаты. Не хватало только, чтобы меня вновь отругали за отсутствие. Миссис Трейнор стояла в дверях гостиной, прижав обе ладони ко рту и наблюдая за невидимой стычкой.

— Ты самый эгоистичный человек на свете! — кричала молодая женщина. — Поверить не могу, Уилл. Ты всегда был эгоистичным, а стал еще хуже.

— Джорджина. — Взгляд миссис Трейнор метнулся на меня. — Пожалуйста, прекрати.

Я вошла в комнату следом за ней. На плечах Уилла все еще лежало полотенце, вокруг колес его кресла валялись клочья светло-каштановых волос. Напротив него стояла молодая женщина с длинными темными волосами, собранными на затылке неряшливым узлом. На ней были дорогие потертые джинсы и замшевые сапоги. Как и у Алисии, черты ее лица были красивыми и правильными, кожа загорелой, а зубы ослепительно-белыми, как в рекламе зубной пасты. Я узнала, какого цвета у нее зубы, потому что, багровая от злости, она шипела на Уилла: