Онлайн книга «Царские врата»
Встал перед закопанной могилой на колени, прямо в грязь, в желтую мокрую глину, захватил глиняный ком, мял в пальцах, и нежной была земля, будто ее мягкое, податливое тело. Она мне не успела про себя рассказать. Ничего. Как рыдали, стоя у могилы, ее мать и отец! Я старался на них не смотреть. Они же все равно не знали, что я был ее парень. Что у нее был парень могильщик. А потом мы на троих распили бутылку дешевой водки. Чудик ругался: паленую водку покупаем. А Ленька смеялся хрипло: водка плохой не бывает, она бывает только хорошей или очень хорошей. МАТЬ АЛЕНААлена шла по улице, и длинная черная юбка хлопала ее по щиколоткам. Навстречу ей шла, медленно плыла беременная молодая баба. Алена, преодолевая веселый страх, шагнула к брюхатой бабенке и сказала: – Вкусненького хотите? Вам полезно сейчас. Бабенка остановилась. Ее подкрашенные глазки быстро, опасливо обежали Алену. – Извините, я спешу… А сама никуда не шла, и глазки все бегали. Алена как можно ласковей улыбнулась брюхатой бабенке. – Да ведь не спешите… а гуляете. У меня… сноха беременная, вот как вы. Хочу сделать вам приятное. Зайдемте в магазин? Вот, рядом… – А вы не сумасшедшая? – спросила бабенка. – Нет, – весело сказала Алена. – Я – от всей души! – Как-то странно все… – Жизнь – странная штука. Брюхатая бабенка вдруг светло улыбнулась. – Ну, зайдемте! А ваша сноха… она что, далеко? Вы что, скучаете? Продуктовая лавка пестрела поросячьей рекламой. Бабенка, задыхаясь, с трудом взобралась по лестнице. «На сносях, скоро родит». Они замерли перед прилавком, полным яств. – Чего вам хочется? Заказывайте. Бабенка покосилась на продавщицу, потом на Алену. – Ну-у-у-у… я не знаю… нет, мне правда стыдно… Алена нежно, бегло погладила круглый живот бабенки. Продавщица насмешливо, выжидательно смотрела на них обеих. – Ну-у-у-у… да нет, не надо, я сама куплю… ну-у… вот изюм ем все время… и еще – соки фруктовые пью… разные… вот последний месяц икру ем красную… Алена крикнула продавщице: – Килограмм изюма! Три баночки икры! Только чтобы камчатской! Три коробки соков, разных, сами подберите! В ваш пакет! – Ой, что вы, с ума сошли, – прижимала руки к щекам бабенка, – ну это уже вообще… Не уходила, у прилавка стояла. Продавщица все погрузила в черный хрусткий пакет, протянула Алене. Алена, не глядя, вытряхнула из кошелька деньги. Бабенка таращилась изумленно. Она не понимала, что происходит. Алена сунула пакет с едой ей в руки. Какое-то странное блаженство лилось в нее, как вино в стакан. – Ешьте на здоровье. Бабенка прижала пакет к животу. – Да ну что вы! – Отойдите от прилавка, – зло-весело сказала продавщица, – мешаете работать. Обе вышли на солнечную улицу. Бабенка в последний раз попыталась вернуть пакет Алене. – Возьмите… дорогой подарок… – Это не подарок, – серьезно сказала Алена, глаза ее смеялись, – это – гостинец. И, приблизив голову к голове потрясенной бабенки, сказала тихо, сама удивляясь пришедшим словам: – А если бы я – была – вашей матерью? И я сама бы вам это все привезла? Вы бы не отказались ведь, да? Мы все родные… – Она вздохнула и еще раз, вслушиваясь в свои слова, повторила: – Мы – все – родные. Повернулась. Пошла прочь. Быстро, быстро пошла. «Она тебя не догонит, тяжело ей бежать». – Стойте! Как вас звать! Адрес, телефон оставьте! Алена шла быстро, почти бежала.У подъезда сидела баба Валя Егозина. У нее вечно слезились глаза. Она глядела ими, полуслепыми, на солнце. Бабе Вале Егозиной оставалось жить на свете всего ничего. Может, год, а может, месяц. «Два понедельника мне жить», – говорила соседям она и беззубо, беззвучно смеялась. Алена остановилась перед бабой Валей. Баба Валя не видела Алену – почуяла. – Здравствуй, Аленушка, солнышко! А я вот, видишь, матушка, еще живая! Зажилась на свете… да все не прибирает Господь. – Погоди еще, баба Валя, успеется. Давай тебе капелек глазных куплю в аптеке? Я мигом! Она бежала до аптеки бегом и из аптеки – бегом. В кулаке зажат пузырек. Запрокинула старухе голову, осторожно закапывала – в каждый глаз, как велено было аптекарем – по две капли. Старуха блаженно, как кот, жмурилась. – Вот и славно… вот хорошо… – А-а-а-ах! – Баба Валя поморгала, утерла нос ладонью. – Эка хорошо-то! Будто бы табака нанюхалась… Нюхала я раньше, с дедом моим, когда дед был еще жив… Болгарский нюхали, сладенький… Экие капли-то отличные! Я как прозрела… Старуха часто-часто заморгала. – Ах, Аленушка! Да ты же солнышко… – Хорошие капли? Вот и капайте. – Сунула пузырек в сухонький кулачок старухи. – Да ты стой! Экая! Погодь… А сколь я тебе должна-то? Алена обернулась на пороге. – Нисколько. Потянула тяжелую дверь на себя.Иван вечером с работы пришел. В лицо матери поглядел – и не узнал ее. – Мать, что такая счастливая? – спросил, сбрасывая башмаки грязные. – Ты часом не влюбилась, мама, а? Алена смутилась, откинула со лба седеющие пряди. – Нет. Не влюбилась, сынок. Вернее, влюбилась. – Как это понимать? Шутишь со мной, да? – Не шучу. Я влюбилась в людей. Иван непонимающе глянул. Лицо совсем детское стало. – В людей? В каких еще людей? Он заглянул еще раз в ее лицо. – А-а. В людей, ну да. Я тебя, мам, такой никогда не видел. – Еще увидишь. Ты теперь такой меня будешь видеть всегда. – Ну это здорово. Мам, у нас есть поесть? Обнял ее, зарылся носом ей в волосы. – Мамка моя, у тебя волосеночки совсем поседели. – Зато у тебя – темная ночь. Алена потрепала сына за волосы. Он сейчас коротко стригся. Пока Иван ел, Алена сидела и смотрела на него. Гляди, пока не наглядишься. Может, наглядеться не успеешь.Вот оно. Она поняла. Успеть. Надо успеть. «Времени мало, надо успеть. Времени очень мало». |