Книга Благодетельница, страница 26 – Елена Модель

Она окончательно проснулась. Голос Левитана пропал, заглушенный непрерывным гулом большой улицы. В ванной шумела вода, в комнате было темно. Марина не сразу поняла, где находится. Вода перестала литься, и теперь в ванной кто-то двигался – почти беззвучно, как привидение.

– Та-ак… – пробормотала Марина, наконец осознав действительность. – Брачная ночь завершилась, переходим к медовому месяцу.

Она встала, включила свет и осмотрела тот скромный арсенал, включая топчущегося в дверном проеме Федю, из которого ей предстояло соорудить прекрасное будущее. «Ну что ж, небогато, – подумала она, – но лучше, чем ничего».

– Ну, что танцуешь? Заходи, гостем будешь, – обратилась она к мужу.

Федя прокрался к кухонному столу и стал возиться с кофейной машиной.

– Вот молодец, делом займись, – похвалила Марина и пошла в ванную принимать душ.

...

Поставив точку, она незамедлительно приступила к выполнению поставленных задач. 3

Довольно скоро Марине стало ясно, что три месяца, проведенные у Светланы в доме, являли собой гладкую, лицевую сторону действительности. Она же, Марина, оказалась со стороны изнанки. И все же она не унывала. Освоившись со своим новым положением, Марина быстро вошла в роль хозяйки дома, забрала в свои руки те скромные средства, которыми располагал Федя, и, открыв в себе недюжие способности к экономии, стала откладывать кое-что на черный день. Фридрих смотрел на все наивно-прозрачными голубыми глазами, не проявляя никакого любопытства к деятельности жены. Каждое утро он, собрав небольшой портфельчик, выходил на работу. Марина смотрела в окно, как он робкой походкой двоечника удаляется от дома в сторону трамвайной остановки, и думала о том, как ей в принципе повезло. Вместо мужа она приобрела что-то вроде домашнего растения: толку от него не больше, чем от кактуса, растущего на окошке, но зато и вреда никакого. Непонятным оставалось одно – зачем Фридриху понадобился этот дурацкий брак, от которого у него одни убытки?

Но вскоре разъяснилось и это.

Однажды ночью Марина проснулась на своем диване от шума, который доносился из соседней комнаты. Звуки походили на удары колотушки о дерево. «Это еще что такое?» – испугалась Марина и вскочила на ноги. Стук усилился. Марина бросилась в спальню, где обнаружила Фридриха лежащим на полу. Его тело было изогнуто судорогой, голова откинута далеко назад, шея как будто сломана, так что прямо в потолок торчит острый кадык. На губах белой пеной закипает слюна.

Марина в ужасе застыла в дверях.

Федя дернулся, как под электрошоком, и, подпрыгнув, решительно стукнулся затылком о деревянный пол.

– О господи! Что же делать? – вскрикнула Марина и в панике бросилась к телефону.

У Светланы долго никто не подходил. Марина посмотрела на часы. Два часа ночи. «Все спят, – подумала она и уже хотела нажать на рычаг, как вдруг услышала сонный Светин голос.

– Але?

– Светка, родненькая, он умирает! – завопила Марина.

– Кто?

Врач и Света приехали одновременно. Приступ уже прошел, и Федя лежал на полу бледный, без всяких признаков жизни на заострившемся лице.

Врач быстро говорил что-то по-немецки.

– Он умер, да, умер? – всхлипывала Марина, испуганно заглядывая через плечо доктора.

– Да успокойся ты! Жив твой Федя. Так быстро не умирают.

– А что это было? А?

– Приступ эпилепсии, – объяснила Света.

Врач сделал какой-то укол, отдал распоряжения и, собрав чемоданчик, ушел.

– Ну что же, Усик, попала ты, – вздохнула Света, выходя из спальни. – Говорила тебе, не бросайся за первого встречного.

– Почему?

– Придется тебе переквалифицироваться в медсестру. Врач твоего мужа знает, он здесь частый гость. Говорит, что сама по себе эпилепсия не опасна, нужно только следить, чтобы он не ударился головой обо что-то острое и не подавился собственным языком.

– Твою мать… – пробормотала Марина и горестно свесила между колен широкие ладони. – Мне только этого не хватало.

– Да, но это еще не все. Опасность заключается в том, что во время приступа может произойти остановка сердца, и чтобы этого не случилось, нужно делать укол. Вот рецепт, запасись всем необходимым.

– Ты что, с ума сошла! Я уколы делать не умею.

– Придется научиться.

– А неотложку вызвать нельзя?

– Врач говорит, это слишком долго. Они могут опоздать.

Марина вся съежилась от ужаса.

– Да не огорчайся ты так, – ободрила подругу Света. – Уехать-то всегда можно.

– Ну уж нет уж! – отрезала Марина и ошпарила Свету взглядом, брошенным исподлобья. – Уколы, так уколы. Будет нужно, и горшки выносить буду. Я отсюда никуда не поеду.

– Ну и правильно, – кивнула Света, поражаясь той агрессивной настойчивости, с которой Марина преследовала свои цели. – Я пойду. – Света встала. – Светает уже.

Сквозь щели опущенных жалюзи и вправду пробивался сероватый рассвет. Шум первых машин разбивался об окна короткими ударами, похожими на порывы ветра.

– Останься… – тихо попросила Марина. – Пожалуйста. Боюсь я тут с ним одна… – Ее голос перескочил пару октав, сменив злобную решимость приторной плаксивостью.

Света устало опустилась на диван.

– Как там Машка? – спросила Марина, испугавшись образовавшейся паузы.

– Ничего. Растет, про тебя спрашивает.

– Надо мне ее навестить.

– Да уж пора бы.

– Сколько я ее не видела?

– Ты от нас зимой съехала, а сейчас уже скоро лето.

– Боже мой, неужели полгода пролетело?!

– Четыре месяца.

– А я и не заметила. Целыми днями язык учу, времени ни на что не остается. Тебе проще было, ты с самого начала по-немецки как по-русски, да и вообще, чего тут сравнивать… – Марина вздохнула и многозначительно взглянула на дверь в спальню. – Кофе будешь?