Онлайн книга «Окончательный диагноз»
– Мне кажется, я не давал вам советы, как вы должны представлять свою страну в Австрии. Почему же вы считаете возможным давать советы мне? Или вы уже раскрыли не одно преступление? – Вы правы, – усмехнулся Сергей Всеволодович. – Пусть каждый занимается своим делом. Кто-то позвонил в дверь. Трое мужчин посмотрели друг на друга. Раздался еще один звонок. Романовский, усмехнувшись, пошел открывать. Через минуту они услышали его голос: – Добрый вечер. – Здравствуй, Сергей, – раздался уверенный голос вошедшего. – Это его отец, – поднялся со своего места Потапов. – Внутри вас сидит обычный чиновник-лизоблюд, – заметил Дронго. – Ну что вы дергаетесь! А если именно старший Романовский убил своего соседа и завладел его уникальной коллекцией? Среди коллекционеров попадаются невероятные типы. Это настоящие фанатики, готовые ради пополнения своей коллекции пойти даже на преступление… – Только не говорите таких слов при нем! – Потапов от ужаса замахал руками. – И без ваших намеков, Дронго! Не забывайте, что он – заместитель министра иностранных дел, а не какой-нибудь урка. Постарайтесь быть максимально вежливым. В комнату вошел мужчина. Он был среднего роста, с крупной лысой головой, таким же скошенным носом, как у Сергея, более крупными карими глазами и похожим упрямым подбородком. На нем был дорогой шерстяной костюм. Дронго прищурился. Шерсть с кашемиром. Наверное, «Балансиага». А вот галстук у вошедшего был не столь стильный. Похоже, он купил его в Италии, марка была неизвестная, хотя полосатый галстук на фоне светло-голубой рубашки смотрелся неплохо. Войдя в гостиную, он вопросительно взглянул на гостей. Дронго и Потапов поднялись с дивана. Романовский-старший коротко кивнул им, не протянув руки. Пройдя к креслу, где несколько минут назад сидел его сын, он сел на его место. Сын, заметив, что его место занято, усмехнулся и прошел ко второму креслу, стоящему с другой стороны дивана. – Итак, – сказал Романовский, – как я догадался, вы решили еще раз нанести мне визит. Вас я знаю, Леонид Александрович, помню, когда вы еще работали в ФСБ. А вашего напарника вижу впервые. – Эксперт-аналитик Дронго, – представил своего коллегу Потапов. – Очень хорошо. Судя по всему, мой сын немного слышал о нем. Говорит, что он высокий профессионал. Тем лучше. Чем я могу вам служить? И учтите, что вчера мы уже беседовали с сотрудниками прокуратуры. – Это не допрос, Всеволод Витальевич, – мягко заметил Потапов. – Мы зашли только поговорить. – И сразу начался прессинг, – вмешался Сергей Романовский. – Они считают, что я им вру. Все время спрашивали меня про монеты. И про ваши встречи. Словно ты мог украсть коллекцию Федора Григорьевича. А потом сказали, что у них есть пленка, на которой видно, как ты входишь в дом Глушкова. Наступило гнетущее молчание. Романовский-старший свел брови. Дронго подумал, что младший достаточно умен. Под видом оскорбленного достоинства он в нескольких фразах рассказал отцу об их разговоре, помогая тому выработать оптимальную линию поведения. – Вы считаете, что я мог убить Федора Григорьевича? – Голос Всеволода Витальевича прозвучал спокойно. – Мы этого не говорили, – сразу ответил Потапов. – Мой коллега интересовался вашими коллекциями. Дело в том, что самые ценные экспонаты из коллекции Глушкова были утеряны. – Какие экспонаты? – живо поинтересовался Романовский-старший. – Два синих альбома, где он хранил наиболее редкие монеты, – пояснил Потапов. – Да, я знаю об этих альбомах, – мрачно признался Всеволод Витальевич. – Это были настоящие раритеты. А почему вы думаете, что их украли? Он не оставлял их просто так. И почти никогда не возил на дачу. Мы смотрели их обычно в его городской квартире. Он держал альбомы в сейфе. – Их там нет, – сказал Дронго. – Нигде нет. Ни в квартире, ни на даче. А его супруга считает, что он привез альбомы именно на дачу. – Странно, – нахмурился Романовский-старший, – он редко так делал. И эти альбомы пропали? – Да. Следователи прокуратуры считают, что альбомы взял убийца. – Как он погиб? – мрачно спросил Всеволод Витальевич. – Кто-то подошел и выстрелил в него почти в упор. Убийца стоял рядом с жертвой. Очень близко, почти вплотную. Только один выстрел. Однако никто ничего не слышал. – И вы полагаете, что я пошел, застрелил соседа и похитил альбомы с монетами? Не слишком ли все это глупо? Хотя, наверное, любой коллекционер мечтал о таких экземплярах. Но думать, что я убил Глушкова… Это не мой стиль, господа. Смею заверить, что мы были друзьями. Людьми, достаточно хорошо понимавшими друг друга. – Кто, кроме вас, мог знать об истинной ценности монет Глушкова? – поинтересовался Дронго. Заместитель министра помолчал. Затем решительно произнес: – По большому счету, никто. Насколько я знаю, здесь нет нумизматов, кроме меня и Глушкова. Вернее, не было. Теперь я остался один. – Истинную цену монет могли знать только вы? – не унимался Дронго. – Думаю, что да. – И я, – неожиданно вставил Сергей Романовский. – Я тоже неплохо разбираюсь в монетах. Еще в детстве я помогал отцу их классифицировать. – При чем тут ты! – заволновался отец. – Не нужно на себя наговаривать. Ты не нумизмат, а дипломат. – Вы тоже дипломат, – напомнил Дронго, – однако это не помешало вам быть одним из крупнейших коллекционеров в стране. – Сергей никогда не был коллекционером, – упрямо возразил старший Романовский, – и не нужно обращать внимание на его слова. Он спал и ничего не видел… – Я им сказал, что видел, как из дома Глушкова вышла молодая женщина, – сказал сын. – Ты не мог ничего видеть, – несколько раздраженно сказал отец. – Ты ведь спал в этот момент… И не нужно было рассказывать о дочери Перельмана. Она случайно оказалась рядом с домом. – Откуда вы знаете, что это была дочь вашего соседа? – спросил Дронго. – Со слов Сергея, – пояснил Всеволод Витальевич. – Он описал мне молодую женщину, и я узнал в ней Алину, дочь Абрама Моисеевича. Глушков говорил, что она училась вместе с его дочерью. – У них были какие-то отношения? – Молодой человек, я не знаю. И не нужно задавать мне подобные вопросы. Мне неприятно слышать их в своем доме. И я не могу отвечать на них, не зная ничего об отношениях между Глушковым и женщинами. И не хочу знать. – Извините. Я не хотел вас оскорбить. Вы видели ее в доме Глушкова? |