Онлайн книга «Ворон»
|
Ворон сел ей на чело. Сел – и больше ничего. Возмущен его бесстыдством, я спросил не без ехидства У иссиня-черной птицы, начиная долгий спор: "Сэр, коль вас ко мне примчало без щита и без забрала Из плутоновых подвалов, из подземных мрачных нор, Не изволите ль припомнить, как вас звали до сих пор?" Каркнул Ворон: "Nevermore!" Неожиданно, державно, пусть бессмысленно, но явно Говорил он! Но не грянул громом этот разговор. Хоть никто, клянусь вам, ночью не рассматривал воочью Это мрака средоточье - перья черны, клюв остер - Не встречал, пожалуй, гостя, с бюста зрящего в упор - Гостя с кличкой "Nevermore" Собеседник мой суровый как живой венец терновый На челе Богини Слова отдыхал, потупя взор. Я сказал тогда: "Похоже, он исчезнет утром тоже, Как надежда не тревожит по утрам меня с тех пор, Как друзей своих не вижу я с тех самых давних пор", И услышал: "Nevermore!" В этот раз ответ логичен. Но, как видно, был привычен. Это просто выкрик птичий, затвержденный с давних пор. Чьей-то грустной жизни знаком Ворон прилетел из мрака, Где рефреном был, однако, этот крик – живой укор Злой судьбе, что над надеждой заносила свой топор, Заявляя: "Nevermore!" Как ни странно, в то мгновенье ощутил я облегченье От тягот ночного бденья, даже – верьте мне – задор! К бюсту пододвинув кресло, так, чтоб не было в нем тесно, Я откинулся, воскреснув, к вещей птице мысль простер. Что сказать хотел оракул? Что мне шлет ночной простор В хриплом крике "Nevermore!" В полусне я ждал ответа. Ворон же меня при этом Освещал нездешним светом, вперив огненный свой взор, Отразившийся на ткани, что, увы! – уже не манит Голову твою в тумане и волос твоих узор На лиловый бархат спинки… Чистый свет высоких гор, Где же ты, моя Линор! В грезах, в снах, в дымАх мечтаний Нежно-ладанных литАний я услышал отзвук дальний, Серафимов стройный хор… Крикнул я: "О Боже правый! Брось жестокие забавы, дай мне сладостной отравы, Дай забыть мою Линор!" Но незваный гость мой – птица - Вновь вступила в разговор, Жутко каркнув: "Nevermore!" Задрожав, как лист осенний, я взмолился: "Тварь иль гений! Ты, воспитанный в Геенне, рода птичьего позор, Подскажи, о идол древних, где бальзам от мук душевных? В странах ночи иль в полдневных я найду ли тот шатер, Где бальзам запретный выпью, чтоб покой найти с тех пор?" Каркнул Ворон: "Nevermore!" О пророк мой черно-бронный, птица или демон сонный, Зеркало души бездонной, Искусителя костер! Пусть он сам тебя направил в дом мой – так держись же правил, Так поведай – где он травит зельем Галахадских гор Тех несчастных, что забвенье обретают как позор? Каркнул Ворон: "Nevermore!" О пророк мой черно-бронный, птица или демон сонный, Не гордись – пред Вечным троном ты и я – лишь пепел, сор! Мне поведай – в горних сферах, там, где страх не пахнет серой, Я дождусь ли светлой эры, обниму ль свою Линор? Обниму ли Деву света - там ее зовут Линор? Каркнул Ворон: "Nevermore!" Я вскричал: "Довольно, хватит! Убирайся, чертов дятел! Я и так с тобой потратил ночь на глупый разговор. Не теряй здесь даром перья, сгинь, оставь же бюст над дверью, И из сердца клюв неверья вынь, о лживый подлый вор! Ты украсть хотел надежду - сгинь, плешивый гнусный вор! Каркнул Ворон: "Nevermore!" И проклятый дух не сдался. Он остался. Он остался! Словно жить со мной собрался он несчетные года. С видом дремлющего беса с бюста дочери Зевеса Не слетает никуда. На ковер бросает тени, |