Онлайн книга «Три чайные розы»
|
На фоне бабушкиной жизни собственные проблемы и беды кажутся Татьяне мелкими. Если она позволяет себе распуститься, захандрить, Зинаида Павловна тут же ее совестит. Увещевания любимой бабки действуют как холодный душ – быстро приводят в чувство. Татьяна вообще считает, что люди той, ушедшей, эпохи были лучше, честнее, сильнее, великодушнее, не жаловались, не хныкали, отдавали жизни за идею. А теперь масштаб стал мельче, что ли? Нынешнему человеку на ногу наступят, так он на всю вселенную развопится. Как говорит бабушка, иронизируя над внуками: «Все-то вам, ребятки, трагизм везде мерещится. Нет конфетки к чаю – уже и горе!» Татьяна выглянула в окно. На яблоне чирикала смешная птичка с желтым хохолком. Ветер качал огромный куст сирени, отчего он казался живым и радостным. Для Татьяны этот дом и сад как шкаф для чеховского героя – родина. Да, если бы ее спросили, что она связывает с понятием «родина», она бы мгновенно ответила: «Дом в Березовке». Ей часто кажется, что родители ходят по саду, смотрят в окна. Они здесь, рядом. Восемь лет прошло, как их нет, – целая вечность… Когда умерла мама, вот так же цвела сирень, и смерть в конце мая, когда благоухают сады и все готовится к жизни, казалась противоестественной. Наверное, умирать нужно осенью, в октябре, на рассвете – улетать птицей в стылый рассвет. Как умер отец… Пережив мать на несколько месяцев. Получилось как в сказке – они любили друг друга и умерли вместе. Для их детей, впрочем, сказка оказалась страшной. У мамы – рак, а отец не смог жить без нее и умер от инфаркта. Маша тогда была совсем маленькая, кричала на похоронах отца: «Мы станем звонить им, каждый день станем звонить». После похорон девочку долго отхаживали, три месяца она болела. Потом случилось несчастье с Полиной: получив травму, она ушла из балета. Тяжелые выдались времена… Татьяна черпала мужество в бабушке, в ее присутствии стыдно было распускаться. Они тогда особенно сблизились, объединенные горем и общими заботами, много разговаривали. Бабушка Зинаида рассказывала внучке о своей жизни, о том, как пришла к вере, убеждала, что Бог испытывает нас, посылая испытания. Христианство бабушки представлялось Татьяне живым – в нем были нежность, юмор, сострадание, любовь, радость и вместе с тем суровость и стоицизм, что-то настоящее, как сама жизнь. * * * Климов курил в беседке, когда к нему подошел Андрей. – Старик, давай начистоту… Если я начну ухаживать за Леной, ты не будешь против? Климов расхохотался: – Я? Против? Да что ты! «Отцвели уж давно хризантемы в саду». Все нормально. Но вообще, если между нами… Насчет Лены Лаптевой… Не советую! Демоническая женщина! – В смысле? – Сказать прямо? Ну, изволь – она тебя съест и не подавится! – Я что, десерт? – обиделся Андрей. Климов вздохнул: – Поступай как хочешь! Лена уже садилась в машину, собираясь уезжать, когда к ней подошел Андрей и робко попросил остаться на день рождения. Она усмехнулась: – Зачем мне оставаться, когда меня здесь терпеть не могут?! – Они просто не знают вас! Андрей чувствовал смущение перед этой красавицей и готов был на все, чтобы остановить ее. Лена взглянула на молодого человека внимательно, словно увидела его в первый раз: немного старомодный и смешной, рыхловатый, пожалуй – трогательный… Ему запросто может быть и двадцать пять, и на десять лет больше – у таких людей сложно определить возраст. Хотя, если он ровесник Климова, ему около тридцати. Надо же – смущается, краснеет! Где сейчас встретишь смущающихся мужчин? И разговаривает так, будто боится ее обидеть. Одет небрежно – невыразительная рубашка, мешковатые брюки… Куда ему до франтоватого Климова! Да, определенно, с ее бывшим мужем они совершенные антиподы… И однако же – лучшие друзья?! Она улыбнулась: – Значит, вы лично приглашаете меня? – Да! Вы будете моей гостьей! – Андрей засиял от счастья. – Я уступлю вам свою комнату! – Хорошо, я останусь. – Кокетливая улыбка и нежный вздох. – Ради вас, Андрей! * * * Полина проснулась по обыкновению рано. Данилов еще спал, по-детски раскинув руки. Она подошла к окну. День обещал быть теплым. – С добрым утром! – поднял голову Иван. – Не спится? – Да… А ты спи. Данилов улыбнулся жене и снова закрыл глаза. Полина вышла в сад. Она любила встать рано и сделать зарядку на улице, вспоминая балетное прошлое. Сегодняшнее утро Полина начала с привычной разминки. – Ты очень гибкая! – заметил Климов. От неожиданности она вздрогнула. – Чего ты шляешься в такую рань? – Я всегда встаю в это время. – Климов пожал плечами. – Многолетняя привычка. – Подглядывать тоже привычка?! – Прости, не мог отказать себе в удовольствии. Полюбовался. Прямо-таки балет Большого театра! – Вагановское! – хмуро сказала Полина. – Да ну? Ты балерина? – В прошлом. – Почему в прошлом? – Потому что травма, потому что не повезло, потому что так сложились обстоятельства. Понятно? Он улыбнулся: – Вполне. Как спалось? Она промолчала. – А что супруг? Почивает? Полина съехидничала: – А твоя жена? Он и бровью не повел. – Понятия не имею. Она спит в комнате Андрея. Идем на реку? У Полины екнуло в груди. – Зачем? – Купаться! Он взял ее за руку и повел за собой. На берегу Климов разделся. Она украдкой оглядела героя и оценила его атлетическое сложение. Он попробовал воду босой ногой: – Теплая! Идем! Она смутилась: – У меня нет купальника. – Можешь не стесняться – все самое интересное я уже видел! – Не надо пошлостей! Я этого не люблю! – Правильно! Я сам не люблю! Он расстегнул молнию на платье Полины, снял его. Минуту они стояли друг против друга. Что-то невыразимо эротичное было в этой сцене. «Что со мной происходит, с ума я сошла, не иначе…» – охнула Полина и побежала к воде. Она плыла, рассекая волны. Климов оказался прекрасным пловцом и оставил Полину далеко позади. Потом вернулся, подплыл к ней и вдруг – она даже опомниться не успела – коснулся в воде ее груди, прижал к себе. Полина перестала плыть, доверившись ему. Обхватила Климова за шею. Их губы встретились… Они вышли на берег вместе. – Ты очень красивая! |