Книга Дело о секрете падчерицы, страница 2 – Эрл Стенли Гарднер

Мейсон посмотрел на него с любопытством:

– С тех пор вы далеко ушли, мистер Бэнкрофт. Ваше прошлое вам не мешало?

– К счастью, – ответил он, – в те времена у меня хватило ума не пользоваться своим настоящим именем. То имя, под которым меня знали в исправительной тюрьме и которое я носил в годы своей преступной жизни, было совсем не тем, которым меня крестили в детстве. Впоследствии это мне помогло.

– А как насчет отпечатков пальцев? – спросил Мейсон.

– В том-то все и дело, – с досадой проворчал Бэнкрофт. – Если кто-нибудь возьмет у меня отпечатки пальцев и отошлет их в ФБР, через несколько минут всем станет известно, что Харлоу Биссинджер Бэнкрофт, великий филантроп и финансист, на самом деле уголовный преступник, который четырнадцать месяцев провел в тюрьме.

– Понятно, – сказал Мейсон. – Очевидно, кто-то раскрыл секрет вашего прошлого.

Бэнкрофт кивнул.

– И он угрожает сделать его достоянием общественности? – спросил Мейсон. – У вас вымогают деньги?

Вместо ответа Бэнкрофт вытащил из кармана листок бумаги и протянул его Мейсону.

Послание было напечатано на пишущей машинке: «Приготовьте полторы тысячи долларов десяти– и двад-цатидолларовыми купюрами. Положите их и еще десять долларов серебром в красную банку из-под кофе. Плотно закройте крышку и ждите по телефону инструкций, куда и в какое время принести банку. Вместе с деньгами положите и эту записку, чтобы мы знали, что полиция не пытается выследить нас по печатному шрифту. Если вы последуете этим инструкциям, вам нечего бояться, иначе все узнают, где и почему находятся известные вам отпечатки пальцев».

Мейсон внимательно прочитал бумагу.

– Вам прислали это по почте?

– Не мне, – ответил Бэнкрофт, – а моей падчерице, Розине Эндрюс.

Мейсон вопросительно поднял брови.

– Семь лет назад я женился, – пояснил Бэнкрофт. – Моя жена была вдовой. У нее есть дочь Розина, которой тогда было шестнадцать. Теперь ей двадцать три. Очень красивая, энергичная молодая женщина. Она помолвлена с Джетсоном Блэром из уважаемой семьи Блэр.

Мейсон задумался:

– Почему они обратились к ней, а не к вам?

– Я думаю, – ответил Бэнкрофт, – они хотели дать понять, что она более уязвима, чем я, особенно сейчас, во время своей помолвки.

– День свадьбы уже назначен? – спросил Мейсон.

– Официально это не объявлено, но они собираются пожениться через три месяца.

– Как попало к вам письмо? – спросил Мейсон.

– Я заметил, что моя падчерица чем-то сильно встревожена. Она вошла в комнату с конвертом в руке, и лицо у нее было белым, как эта бумага. После обеда она собиралась идти купаться, но вместо этого позвонила Джетсону Блэру и отменила встречу, сказав, что плохо себя чувствует. Я понял – что-то случилось. Розина извинилась, сказав, что должна уехать в город. Мне стало ясно, что она хочет повидаться со своей матерью, которая две прошедших ночи провела в нашей городской квартире. Она уехала сегодня утром. Так вот, мистер Мейсон, как только она ушла, я отправился к ней в комнату. Я нашел это письмо под промокательной бумагой на ее столе.

– Давайте все проясним, – попросил Мейсон. – Вы говорите, что она поехала в город, и вы решили, что она хочет повидаться с матерью.

– Да, ее мать сейчас в городе, она занимается устройством благотворительного базара. Последние две ночи она провела в нашей городской квартире. Я оставался на озере с Розиной. Сегодня вечером мать Розины должна приехать на озеро. Вот почему я хотел встретиться с вами как можно раньше. Я хочу вернуться на озеро и положить это письмо на место раньше, чем там появится Розина.

– Вы что-нибудь рассказывали жене о своем криминальном прошлом? – спросил Мейсон.

– Боже милосердный, нет, – ответил Бэнкрофт. – Знаю, что я должен был это сделать. Тысячу раз проклинал себя за собственную трусость, но слишком ее любил. И я знал, что, как бы ни любила меня Филлис, она не станет рисковать положением своей дочери, выходя замуж за человека с уголовным прошлым. Теперь, мистер Мейсон, вы знаете мою тайну. Единственный из всех живых людей.

– Не считая того или тех, кто послал это письмо, – заметил Мейсон.

Бэнкрофт кивнул.

– У Розины достаточно денег, чтобы выполнить эти требования? – спросил Мейсон.

– Конечно, – ответил Бэнкрофт. – У нее открыт собственный счет на несколько тысяч долларов, и, кроме того, она всегда может обратиться ко мне и получить столько, сколько захочет.

– Как вы думаете, она собирается отклонить эти требования или согласиться с ними?

– Уверен, что согласится.

– В таком случае, – заметил Мейсон, – это будет только первый взнос. Шантажисты никогда не останавливаются.

– Знаю, знаю, – ответил Бэнкрофт. – Но ведь потом, после этих трех месяцев – я хочу сказать, после того, как состоится свадьба, – это будет уже не так важно.

– Для нее, может быть, и нет, – согласился Мейсон. – Но это будет важно для вас. Как вы думаете, она о вас уже знает?

– Наверняка, – сказал Бэнкрофт. – Они должны были позвонить ей по телефону и сообщить достаточно сведений, чтобы она могла понять, что ей угрожает. Я не сомневаюсь: ее посвятили в суть дела.

– Вы говорите, что живете на озере?

– Да, на озере Мертичито, – ответил Бэнкрофт. – У нас там летний домик.

– Насколько я знаю, – заметил Мейсон, – это очень дорогое место, стоимость участка составляет несколько сотен долларов за фут.

– Верно, – согласился Бэнкрофт, – хотя есть и более дешевые участки, на южной стороне озера. Там находится общественный пляж, и некоторые из его обитателей порой причиняют нам неприятности. На пляже есть лодочная станция, пристань, где можно нанять лодку, и… В общем, обычно люди ведут себя прилично. Тем не менее бывают нежелательные инциденты. Время от времени кто-нибудь заплывает на лодке в озеро и создает неудобства местным жителям. Разумеется, частная собственность распространяется на прибрежную зону, и мы не допускаем на свою землю чужих. Однако озеро идеально подходит для водных лыж, и подчас эти пришельцы представляют для нас проблему.

– Пляж находится в собственности штата? – поинтересовался Мейсон.

– Нет, это частное владение.

– Тогда почему бы другим собственникам не объединиться и не выкупить этот участок?

– Потому что в документе, обеспечивающем право на владение этой землей, есть один необычный пункт, – объяснил Бэнкрофт. – Земля передана в наследство под опекунский совет с условием, что в течение десяти лет она будет открыта для публичного пользования по таксе, установленной советом опекунов. Хозяином этого участка был какой-то патриотичный землевладелец, который считал, что все побережье захватили богачи, а простому люду ничего не осталось.