Онлайн книга «Отпуск Мегрэ»
|
– Я собиралась вам сказать, месье, что правила, – продолжала она все тем же ровным голосом, – позволяют вам встретиться с одной из наших сестер только в присутствии другой сестры. – Даже если я приду с ордером от следователя? Он обещал себе быть дипломатом, но эта породистая дама очень его раздражала, хотя причину объяснить он бы не смог. Просто чувствовал, что в это время господа из прокуратуры топтались вместе с инспекторами в маленьком домике Дюфье. А супруги Дюфье, которые всю жизнь работали, собирая по грошу, ничего не могли с этим поделать. Маленькая покойница лежала на постели, и, вместо того чтобы остаться со своею болью, они должны были отвечать на вопросы о своих самых интимных делах. А в это же время любопытные плющили носы о стекла окон, и журналисты слепили их своими вспышками магния. – Сестра Мари-Анжелика очень молода, месье, и очень эмоциональна. Он ограничился тем, что пожал плечами. – Я сейчас пошлю, чтобы ее позвали. Она вышла и что-то сказала одной из монахинь, находившихся за дверью, потом вернулась к нему. – Я ожидала вашего визита. Сестра Мари-Анжелика вчера исповедовалась мне. Она серьезно нарушила правила, написав вам записку, не посоветовавшись со мной. Он был поражен, сбит с толку, узнав, что его собеседница в курсе дела. – Совершенно случайно ей несколько часов пришлось находиться в палате номер пятнадцать. Она еще не имеет опыта обращения с тяжелобольными, и бред несчастной девушки произвел на нее очень сильное впечатление. Мегрэ недоверчиво спросил: – Вы знакомы с доктором Беллами? – Да. Я его знаю. – Я хотел спросить, знаете ли вы его как врача или общаетесь просто по-человечески? Ведь они должны принадлежать к одному кругу. – Я знаю его только как медика. Сама я из Бордо. Поскольку вы требуете, сестра Мари-Анжелика повторит вам текстуально те слова, которые она слышала. Я ей так приказала… Конечно, это она, а не ей приказывают! – …Приказала повторить слова, которые она слышала, или ей показалось, что слышала. Задавать наводящие вопросы, чтобы освежить ее память, бесполезно. Я этим уже занималась. Фразы, которые она вам повторит, ничем не отличаются от тех, которые произносят в бреду многие больные. Боюсь все же, что она по неопытности может попытаться придать им то важное значение, которого в них нет. Сестра Мари-Анжелика взяла на себя ужасную ответственность. Вы тоже, выслушав ее, и я молю Бога, чтобы он внушил вам осторожность и мудрость. Шуршание в коридоре. – Войдите, сестра. Я разрешаю вам повторить месье Мегрэ то, что вы рассказали мне. – Вы можете остаться, – вдруг решительно проговорил комиссар. Сестра Мари-Анжелика, покраснев, смотрела то на одну, то на другого. – Девушка была в коме… – пробормотала она. – Но один раз, во время моего дежурства, она вдруг ожила и даже попыталась сесть. Потом вцепилась мне в руку и закричала: «Скажите!..» – Тут рассказчица прервалась, как бы ожидая одобрения со стороны настоятельницы. Мегрэ же сохранял на лице брюзгливое выражение. «…Его арестовали? Не нужно его арестовывать. Слышите? Я не хочу. Не хочу». Она опять смолкла, но Мегрэ догадывался, что не сказано самого главного, и настоятельница это подтвердила. Именно она сказала: – Продолжайте, сестра. Вы знаете, что я записала все слова, которые вы мне пересказали, и передам эту запись комиссару, если он того пожелает. – Она еще сказала, – продолжала Мари-Анжелика: – «Не нужно ей верить… Она – чудовище…» – И это все? – Да, все, что я смогла понять в тот момент. Но было кое-что еще, в чем я не совсем уверена… То, что монахиня не все выложила, Мегрэ догадался по вопрошающему взгляду, который она бросила на настоятельницу. – Значит, вы слышали и другие слова? – Да. Но в них не было никакого смысла. Она говорила о каком-то серебряном ноже… – Вы уверены в этих двух словах? – В общем-то, да, потому что она произносила их много раз. Она даже сказала: «Я до него дотронулась…» И тут же сильно задрожала. – Это все? Спокойно, но твердо и решительно настоятельница приказала: – Вы можете идти, сестра. Мегрэ нахмурился, собираясь запротестовать, но она, так же спокойно, подала ему знак замолчать. Сама закрыла дверь за ушедшей. – Остальное не представляет никакого интереса, я предпочла сама вам это сказать. Я могу взять на себя ответственность за одну из моих самых молодых сестер. Ей было бы слишком трудно произнести кое-что в присутствии мужчины. Не знаю, приходилось ли вам когда-либо бодрствовать у постели бредящего больного… И это она спрашивала у Мегрэ, тридцать лет проработавшего в полиции! – Я только хотела обратить ваше внимание на то, что у больных иногда происходит полное изменение личности. Врач бы вам это объяснил лучше меня. Так вот, эта девушка произносила в бреду неоднократно бранные слова, которые позвольте мне вам не повторять. – Сестра Мари-Анжелика их вам назвала? – Исповедовать – моя обязанность. – Полагаю, что эти слова относятся к области секса? – Большинство. Добавлю, что речь идет о грубых ругательствах, которые не фигурируют в словарях. Он несколько заколебался, но потом опустил голову. – Благодарю вас, – пробормотал он. И, как бы прощая его предыдущее поведение, настоятельница совсем другим тоном проговорила: – Полагаю, что теперь вы захотите повидаться с нашей дорогой пациенткой, которая, как мне сообщили, расстроилась, не дождавшись вашего звонка по телефону. Представьте, она вставала и хотела ответить на ваш звонок лично. – Благодарю вас, – повторил он уже снова в длинном коридоре, по которому она его провожала. Обитая гвоздиками дверь открылась и закрылась за ним. Он снова очутился в клинике, которая по сравнению с монастырем показалась теперь ему какой-то обыкновенной и даже шумной. На лестничной площадке на этот раз его ожидала не Мари-Анжелика, а сестра Альдегонда. Мадам Мегрэ посмотрела на мужа с легким беспокойством, не осмеливаясь сразу приступить к расспросам. – Прошу простить меня, – начал он. – Я был очень занят сегодня утром. – Я знаю. – Что ты знаешь? – Просто я как раз об этом думала. Полагаю, что ты ходил на похороны. Ты обратил внимание на наш венок? |